Ключ к бессмертию

Дорога была пустынна в предрассветной дымке — влажная, ещё не просохшая от утренней росы. Воздух здесь был прохладнее, чем в столице, пропитан сыростью, запахом трав и пыли дорог, ещё не разогретых солнцем. Тишина, нарушаемая только шагами и мягким перестуком копыт по камню: лошади вели себя спокойно, словно и сами чувствовали, что день будет непростым. Кристиан шёл чуть позади Гэвина, ведя свою гнедую за поводья — шаг за шагом, прислушиваясь к себе, к звукам, к спутнику, которого, несмотря на внешнюю сдержанность, уже начинал изучать с едва завуалированным интересом. Он не спрашивал — пока нет. Но наблюдал. Дэн говорил, что Элисон влюбилась в магистра. Говорил: «Ты сам поймёшь, почему.» И Кристиан… действительно начинал понимать. Высокий, выше него самого. Худощавый. Белые волосы, цвета инея. Чёткие черты лица. Не старик, не «маг с сединой и бородой», нет — тридцать, может чуть больше. И глаза — не просто зелёные, а какие-то неестественно глубокие, отливающие сталью. Красивый мужчина. Харизматичный. Сдержанный. То, как он двигался, говорил, смотрел — всё было точно, дозировано. И в этом, пожалуй, заключалась сила. И всё же… Кристиан чуть нахмурился. Что-то не сходилось. Этот человек — маг. Причём сильный. Кристиан это видел по сотворённому магистром порталу. Он создал его мгновенно, почти театрально — небрежный жест, полуповорот ладони, и — хлесткий разрез пространства, сквозь который они шагнули, вынырнув уже здесь, среди полей, на рассвете. Любой маг обязан был быть в Академии. Но Кристиан его не знал. Хотя знал всех. По крайней мере, всех, кто чего-то стоил. — Сначала стоит заехать в Фрейбург, — сказал Гэвин, нарушая молчание. — Поговорить с командиром стражи. Узнать, что тут происходит. — А потом? — Крис поравнялся с ним, слегка наклонив голову. — А потом — действовать по обстоятельствам. Магистр обернулся. — И, Кристиан, не вздумай считать себя моим защитником. Я не собираюсь объяснять герцогу, почему ты погиб в попытке сыграть в героя. Кристиан поджал губы. — Вы слишком самоуверенны. — Потому что имею все основания для этого. — Вы — целитель. — Ага. И? — Гэвин насмешливо улыбнулся. — Это не мешает мне владеть мечом. И не закатывай глаза, мальчик. Если это действительно рхи — поверь, против них сталь куда надёжнее магии. «Мальчик». Кристиан почти заскрипел зубами. — Не так уж вы и старше, — буркнул он, зло дёрнув поводья. — Зато гораздо опытнее. И честнее в этом себе признаюсь. Они шли рядом, ветер гнал по дороге тонкую пыль. Город уже вырастал впереди — тёмные зубцы стены, дым над крышами, сигнальный флаг на дозорной башне. Но до ворот было ещё минут двадцать ходу. И всё это время Кристиан продолжал думать. Целитель, владеющий мечом. Сильный маг, не подвластный церковникам. Один из Хранителей Грани, фактически — глава ордена. Кто ты такой, карх возьми? — Как вам удалось избежать Академии? — не выдержал Кристиан. Гэвин взглянул на него искоса — с тем спокойствием, за которым пряталось многое. Он, казалось, обдумывал, стоит ли отвечать. Вздохнул. — Для подобных разговоров сейчас не самое подходящее время и место. — Усмехнулся кратко, почти с усталостью. — И всё же… с чего ты решил, что я избежал? — Потому что не помню вас. Я знал всех, кто был старше и хоть как-то выделялся. Или, по крайней мере, видел. А вас — нет. — Вот именно. Ты знал выделяющихся. А я тогда таковым не был. Он чуть улыбнулся, но в этой улыбке чувствовалась… горечь. — Мой источник пробудился сравнительно поздно. Мне было тринадцать. И у меня уже были свои взгляды, свои убеждения… не совпадающие с общей политикой Академии. Он замолчал на пару шагов, будто проверяя, хочет ли Кристиан услышать продолжение. Тот не перебивал. — Я не подстраивался. Не поддавался. Не демонстрировал восторга перед системой и не заискивал. В конечном итоге наставники решили, что я слишком упрям. И это не исправить. Кристиан чуть вскинул голову. — И что было потом? — Позволили пройти ритуал, — коротко ответил Гэвин. — Поскольку всё равно не видели во мне особого проку. Ни как в маге, ни как в человеке. Просто вычеркнули. Им так было удобнее. Он отвёл взгляд, и в движении его плеч, в лёгком напряжении спины сквозила не озлобленность — нет. Что-то куда более опасное. Холодная, выстоявшая стойкость. — Мне позволили уйти, думая, что я не вернусь. Но я вернулся. Другим. Гэвин замолчал. Не торопил. Не навязывался. В его молчании не было ни вызова, ни желания драматизировать — лишь спокойное принятие того, что сказано, и того, что понято. Или не понято. Кристиан больше не задавал вопросов. Теперь он понял. Понял, почему магистр казался таким… цельным. Он не был частью системы, тщательно выстроенной церковниками. Не был обтёсан и приглажен в нужную форму, как все прочие. И сейчас — именно это чувствовалось за каждым его словом, движением, взглядом Они прошли ещё несколько десятков шагов, пока дорога не стала чуть шире, а утренний свет — ярче. Небо полнилось бледным золотом, отбрасывая длинные тени, и в этой новой тишине всё казалось каким-то тонким, хрупким — переходным. Пожалуй, именно сейчас было время двигаться дальше. Гэвин подошёл к своему коню и легко взобрался в седло. Крис последовал примеру — затянул подпругу, поправил плащ, встряхнул поводья. Лошади фыркнули, переступили, поняли — пора. Разговор замолк. И пусть никто из них не сказал «поговорим позже», оба словно молча согласились: сказанного пока достаточно. Путь к городу занял минут пятнадцать. Гэвин ехал чуть впереди, не оборачиваясь, не проверяя, держится ли спутник рядом. Не потому, что не заботился — просто знал, что тот справится. И Кристиан, поравнявшись, отметил про себя, насколько это было… необычным. Необычным и честным. Он снова смотрел на Гэвина — из-под ресниц, вроде бы невзначай, но с той самой жадной внимательностью, которая не отпускает, если человек стал для тебя загадкой. И чем дальше, тем яснее становилось: этот человек действительно не был частью системы. Его не вырастили, его не формировали под чью-то волю. Он вырвался. Или выжил. И вылепил себя сам. Просто вычеркнули… Кристиан нахмурился, вспомнив эти слова. Он знал, что это означало на самом деле. Как наказывали тех, кто не был готов покориться — за «несоответствие», за «нарушения», за «гордость». Но ни один из них не стал чем-то большим. Большинство — погибли. Оставшиеся — просто существовали, запертые, лишённые даже иллюзии свободы. У ворот их всё же остановили. Стража встретила их настороженно: в столь ранний час, да ещё и без опознавательных знаков… — Назовитесь, — глухо бросил старший. Двое стражников шагнули вперёд — один с копьём, второй с рукой на эфесе меча. Остальные остались у стены, но глаза были внимательны, руки — наготове. — Магистр Хранителей Грани, — отозвался Гэвин, не спешивая. Голос — ровный, с ленивой насмешкой. — А это — личный маг Первого советника. Мы прибыли по его поручению. Хотим поговорить с вашим командиром. Молчание. А потом — шорох. — Магистр? — прошептал один из молодых. — Хранители? Здесь? — Личный маг… герцога Гэлбрейта? — Ну так это же герцог. Он и раньше не пускал на самотёк. — Да уж точно не Маккрей, — буркнул кто-то, и в этом было облегчение. Командир окинул их быстрым взглядом, коротко кивнул: — Проезжайте. Я сам доложу капитану Фреймору. Ворота отворились. Дерево скрипнуло, железо глухо звякнуло в петлях. Им уступили дорогу, и Гэвин, не глядя по сторонам, спокойно повёл коня внутрь. Кристиан последовал за ним. Проехав немного, он не выдержал: — Но ведь это ваша инициатива. Гэвин, не поворачиваясь, ответил с кривой усмешкой: — Какая разница, чья? Нам нужно узнать, что здесь происходит. А если заодно немного напомним людям, кто в этом королевстве всё ещё умеет держать слово и действовать — всем будет только лучше. Он слегка повёл поводья — и конь, будто уловив настроение всадника, ускорил шаг. Кристиан сжал губы. В словах магистра была… логика. Но всё равно чувствовалось, как тонко он умеет оборачивать любую ситуацию в нужную сторону. Не врал. Просто выбирал нужный акцент. Они ехали рядом, молча, и Кристиан, глядя вперёд, на прямую, как стрела, улицу, на серые дома, на неспешно пробуждающийся город, вдруг поймал себя на мысли — тихой, невысказанной, с оттенком сожаления: Жаль, что не знал его тогда. В Академии. Если бы знал — многое могло бы сложиться иначе. Может быть, он понял бы что-то раньше. Может, не чувствовал бы себя таким одиноким среди тех, кто вроде бы был рядом. А может… Может, просто не пришлось бы так долго учиться различать силу и ложь. *** Полдень выдался на редкость ясным. Тени под деревьями были резкими, отчётливыми, и клочья света лежали на мраморной плитке дорожек. В беседке, затенённой тканью и плющом, было прохладнее. На резном столике — фарфоровый чайник, две чашки, тонкое стекло графина, фрукты, нарезка, несколько тарталеток. Простой, почти домашний набор. Как прежде. Ирвинг сидел напротив короля, неторопливо, чуть откинувшись назад. Легко держал чашку в пальцах, глядел сквозь световую рябь на ухоженный сад — и почти мог представить, что им обоим снова шестнадцать, что впереди ещё годы совместных походов, союзов, побед. Почти… Но не мог. Что-то было иначе. Словно тень, едва уловимая — не отдаление, нет. Хартвин всё ещё смеялся почти так же, говорил почти тем же тоном. Но почти — стало ощутимее, чем прежде. Искренность не исчезла, но стала… выборочной. И это чувство Ирвинг не мог отогнать. — Грегор сегодня собирался навестить Элисон, — с ленивой усмешкой проговорил Хартвин. — Говорил, что нашёл для неё какой-то интересный подарок. Ирвинг едва заметно нахмурился. После визитов принца с дочерью делалось что-то странное. Словно она забывала, где границы. Словно снова ускользала — в мечты, в сказки, в девичьи грёзы, к которым он не имел доступа. Кристиан уехал, и рядом больше нет никого, кто мог бы уравновесить её. А он — отец — не справляется. Хотя, зачем теперь пытаться что-то менять? Осенью свадьба. Став женой принца, девочка, возможно, наконец, успокоится. Примет своё место. Найдёт точку опоры. — Что ж, он действительно её любит, — сказал он вслух, не глядя на Хартвина. — А я о чём говорил? — усмехнулся тот. — И рад, что ты дал ему возможность объясниться. Ирвинг кивнул, поставил чашку. — Кстати. Нормина прислала мне странное письмо. Барон Колрейн ведь родственник Маккреев? Хартвин поднял брови. — Ах, Тиран? Да. Дальний. То ли племянник, то ли кузен. А что? — Донелла, её дочь от первого брака, выходит за него. Через несколько дней. — Быстро. Значит, девица скомпрометирована, — лениво заметил король. — Или же это — очередной ход Гилласа. Ты же не думаешь, что он действительно сдался? — Хотелось бы. Но нет. Гиллас Маккрей не сдается. Но зачем ему эта свадьба? — Донелла наследует титул и земли отца. Соответственно, у Маккрея появляется дополнительный голос в Совете. Хартвин помрачнел. — Но мы пока в большинстве? — Пока, — спокойно повторил Ирвинг. — Но всё может измениться. Особенно, если окажется, что события на восточной границе — не то, чем кажутся. — Ты думаешь, это не колдуны? — Есть вероятность, что нет. Король посмотрел на него пристальнее. — Ты с возрастом стал осторожен. Ещё скажи, что боишься однажды услышать о возвращении Безликого. Пальцы Ирвинга дрогнули. Настой плеснулся через край. Он быстро поставил чашку на блюдце — посуда звякнула. Хартвин, конечно, это заметил. Их взгляды пересеклись. — Нет, — медленно проговорил король. — Только не говори, что я попал в точку… — Ночью ко мне приезжал магистр Хранителей грани. Он заподозрил нечто… странное. Я отправил с ним своего мага. Жду вестей. Хартвин резко поднялся, толкнув столик. Фрукты скатились на каменный пол, чашки звякнули, но никто не обратил на это внимания. Подошедшая служанка получила резкий жест — не мешай. — Этого не может быть, — почти прошипел король. — Безликого уничтожили тысячу лет назад. Уничтожили навсегда. — Все так думали, — тихо отозвался Ирвинг. — Даже я. Но недавно один молодой Хранитель сказал мне: «Мы просто не знаем, заперта ли дверь». На мгновение в беседке воцарилась тишина. Даже ветер стих. — И, если… она открыта? — глухо спросил Хартвин. Ирвинг отвёл взгляд в сад. Солнце било в глаза, и всё казалось слишком ярким, слишком живым, как будто в насмешку. — Тогда, — медленно произнёс он, — нас ждут проблемы куда серьёзнее козней Маккрея. *** Ветер был сухой и тёплый, но в нём чувствовалось что-то иное — будто он прошёл над пеплом. Кристиан вглядывался в линию горизонта, где сплетённые кроны тянулись темной бахромой вдоль поля. Пыль поднималась из-под копыт, ложилась на сапоги, забивалась в складки плаща. По обе стороны дороги мелькали крестьяне — кто с серпом, кто с лошадью, кто с вилами на плече. Обычная жизнь, если забыть, что три селения сожжены дотла, и шесть отрядов патрульных не вернулись. Последний — прошлой ночью. И все — мертвы. Кристиан сидел в седле уверенно, легко — за десять лет в герцогстве привык к выездам, к лошадям, к дороге. Но сейчас в спине жило напряжение, как перед бурей: будто воздух знал то, чего ещё не знал он. Справа, чуть впереди, ехал Гэвин. Чёрный плащ, строгий профиль, взгляд устремлён вперёд. Безмолвный, сосредоточенный. Взгляд мага, который мысленно уже не здесь, а на шаг впереди — в возможном, а не в настоящем. Кристиан мысленно вернулся к утреннему разговору с командующим пограничной стражи. Граф Фреймор встретил их настороженно. Смотрел на Гэвина с недоумением и скрытым раздражением, иронию не прятал: — Магистр Хранителей грани? И что же вы делаете здесь? Простое любопытство? Или легенды ожили? Гэвин только улыбнулся тогда — тонко, почти лениво, но в голосе звучал лёд: — А вы загляните в трактаты, капитан. В те, где упоминаются столкновения с теми, кого называли тварями Безликого. Тогда тоже поначалу не находили тел врагов. Только своих. И пепелища. Поверьте, я сам хотел бы, чтобы это оказались наши восточные соседи. Фреймор посерьёзнел. Потом — короткий, уже сдержанный разговор. Кристиан невольно усмехнулся, вспоминая. Умел магистр ставить людей на место —точно и бесповоротно. И всё же то, что мальчика уже забрали, злило. Он видел, как сжались губы Гэвина при этой новости, как сталь проступила в голосе: — Очень плохо. Фреймор дернулся, словно в оправдание: — Что я должен был делать? Парнишка не преступник, чтобы держать его в камере. Да и сам он едва на ногах держался… — Вас никто не винит, — отозвался магистр. И Крис мысленно хлопнул в ладони. Чётко. Честно. С уважением, но без уступок. Но главное произошло до отъезда. Одиннадцать тел. Их привезли, когда они уже собирались в путь. Ряд за рядом — исковерканные, изломанные. Как игрушки, что попали под жернова. Кристиану хватило взгляда, чтобы замереть. Один из погибших — худой, с лицом, искажённым мертвенной судорогой — был ему знаком. Семпрос. Маг. Он и Кристиан вместе были в Академии. Не друг, не враг — просто знакомый, с которым делили библиотеку, ругались за очередной том, ели в одной столовой. Он не был сильным. Не блистал. Но был живым. Настоящим. Теперь — разорван. Кожа изрезана, как будто когтями. Щека — вспорота до скулы. Пальцы сжаты так, будто он умирал в судороге. Кристиан отвернулся. Медленно. Проглотил подступивший ком. Дышать было трудно. Гэвин осмотрел тела. Внимательно. — Что вы думаете? — тихо спросил Кристиан, когда магистр вернулся к своему вороному. Тот поднял глаза. В них не было усталости — только холодная сосредоточенность. — Что пока нет прямых доказательств. Только следы. Нам нужно поговорить с мальчишкой. Потому — в дорогу. Селение возникло резко — они поднялись на холм, и впереди раскинулись пять десятков домишек. Крыши, тонкий дым, скот во дворах. — Ни стен, ни частокола, — Кристиан говорил почти себе. — Поразительная беспечность. Особенно на границе. — Селяне, возможно, и хотели бы иметь защиту, — отозвался Гэвин. — Но леса принадлежат знати. А знати плевать на заборы, пока им приносят подати. Да и последние десятилетия тут было тихо. До вчерашнего дня. Ветер качнул травы. Пахнуло гарью. Старой. Едва заметной. Но отчётливо — Кристиан почувствовал её нутром. Он молча посмотрел на Тейрен. Всё выглядело спокойно. Живые люди. Лошади. Дети. Дым из труб. Но воздух дрожал. И под этим дрожанием будто бы что-то жило. Что-то, что пока не показалось. *** Из открытого окна в комнату тянуло тяжёлым ароматом глициний и горячим, почти пряным воздухом. Где-то внизу щебетали птицы, вдали слышался приглушённый голос дворцовой жизни — слуги, стража, экипажи. А здесь, в апартаментах принца, стояла тишина. Нарочито уютная. Почти интимная. Грегор перебирал шейные платки, один за другим прикладывая к вороту. То — слишком яркий. То — скромный. То — не сочетается с цветами. Тщательность, с которой он это делал, вызывала у Кейдана не раздражение даже… нет. Боль. Тупую, давящую, обволакивающую. Цветы уже стояли у двери — редкие, островные, хрупкие. Их собирали почти сутки. Грегор даже лошадь сегодня отверг — карета, чтобы букет не пострадал. Рядом, на столе, — шкатулка из чёрного дерева, гладкая, как кожа. Внутри — та самая фигурка: женщина с раскрытыми ладонями, с намёком на улыбку, вырезанная из каорида. Подарок для неё. Всё тщательно подобрано. Всё — идеально. Кейдан стоял у шкафа, делая вид, что сортирует перчатки. На деле — просто дышал. Просто стоял. Просто пытался собрать себя обратно. Опустил руку в карман, нащупал пальцами фигурку. Деревянный воин. Тот самый. Слишком дорогой. Слишком похожий. Грегор, не оборачиваясь, сказал, почти весело: — Кажется, я окончательно сошёл с ума. Третий час выбираю, как выглядеть перед девушкой, которая уже сказала «да». Кейдан не ответил. Он знал, что сказать. Знал тысячи слов. Ни одно не подходило. Принц повернулся, в руках — два платка. — Что скажешь? Серый или лазурный? — Вы слишком придирчивы, — глухо сказал Кейдан. — Ей вы в любом виде понравитесь. Грегор улыбнулся, по-мальчишески. Улыбка, от которой когда-то у Кейдана перехватывало дыхание. Сейчас — только сжимались кулаки. — А если я ей наскучил? Вдруг она ждёт кого-то более… романтичного? Кейдан вскинул на него взгляд. Медленный. Пронзающий. Потом опустил глаза. — Вы — и есть её романтика. Он не знал, зачем говорит это. Почему снова подталкивает его к ней. Почему каждый раз выбирает боль. Наверное, потому что быть рядом — лучше, чем исчезнуть. Грегор, довольный, наконец остановился на платке, отложил другой, подошёл к зеркалу, поправил волосы. Кейдан видел отражение. И себя. В шаге. В тени. Как всегда. — Ты сегодня странный, — вдруг заметил Грегор. — С тобой всё хорошо? Кейдан чуть усмехнулся. Губы дрогнули, но взгляд остался мёртвым. — Просто думаю. Насколько всё может быть правильным… и насколько не твоим. Принц нахмурился. Подошёл ближе. Смотрел в упор. Почти встревоженно. — Ты ведь не из-за меня это? Из-за тебя. Только из-за тебя. — Конечно нет, — спокойно сказал он. — Просто не выспался. И отступил, вежливо. Как делают все, кому нельзя. Кто никогда не будет выбран. Никем. Ни вслух. Ни на утренней зоре. Ни под звёздами. Грегор уже отвлекался, уже что-то искал в тумбе, что-то вспоминал про перстень. Кейдан смотрел, как он движется. Как живёт. Как любит. И чуть коснулся пояса — не вынимая мешочка. Просто почувствовал. Фигурка была на месте. Деревянный воин. Его собственный. Хоть кто-то будет со мной до конца. *** Тейрин жил своей жизнью: над крышами тянулся дым, слышался скрип телеги, звяканье ведра у колодца. Люди косились — чужаки здесь не терялись в толпе, хотя стоило назвать имя, как женщина в переднике, не глядя в глаза, ткнула в сторону крайнего дома, у самого обрыва, где в траве темнели надгробия кладбища. Гэвин прищурился. Дом — крепкий, добротный. Камень гладкий, крыша цела. Здесь не бедствуют. Двор — открытый, с покосившимся навесом и тяжёлой дверью. Он подъехал первым. Но стоило постучать, как началось: — Уходите, — отозвался хозяин хрипло, с раздражением, не показываясь. — Мальчонке и так досталось! Весь седой, ему ж только восемь, а он уже как старик… Глаза пустые, будто в яму глядишь… Всё бормочет. Не в себе он. Его лечить надобно, а не допросами мучить! Гэвин скривил губы. Отговорка, конечно. Слишком гладкая, почти правильная. Красиво сочиняет. Даже Кристиан, кажется, поверил. Хотя парень не дурак. Просто молодой ещё. Не до конца чувствует, где страх, где ложь, а где удобно подобранная ширма. — Этого хватит на лечение, — сухо проговорил магистр, вытаскивая из кармана и кидая пару монет на край скамьи. — Не волнуйся. Мы не навредим. Может, даже поможем. Хозяин вышел. Не стар, не молод. Простое лицо, простая одежда. Взгляд — вначале на золото, потом на знак мага на плаще Кристиана. — Что ж вы сразу не сказали, что ваш спутник — целитель? — голос дрогнул. — Впустил бы… — А ты вроде не производишь впечатления идиота, — отозвался Гэвин, не меняя тона. За спиной хмыкнул Кристиан. Промолчал, как и полагается. Хороший навык — держать язык за зубами рядом с теми, кто знает, что делает. Спешились. Земля под ногами была сухой, растрескавшейся. Хозяин попросил подождать, исчез в доме. Гэвин лениво повёл плечами, отбрасывая дорожную тяжесть. Взгляд скользнул по окнам, по покосившемуся забору, по пустым стропилам сарая. Всё выглядело обыденно. — Зачем вы его обманули? — вдруг раздалось рядом. Кристиан стоял почти вплотную. Тон был тихим. Почти укор. Гэвин посмотрел на него через плечо. — Когда это? — Когда сказали, что я целитель. Магистр усмехнулся — почти по-доброму. — Ты невнимателен. Я сказал, что мы можем помочь. Остальное — он додумал сам. И чуть холоднее: — Заканчивай уже с честностью, Кристиан. Уж кому-кому, а тебе известно, что она не всегда нужна. А то сейчас ты напомнил мне моего ученика… Маркуса. Правда, с ним всё ещё куда печальнее. Ответа не последовало. И слава Созерцающему — сейчас он не был в настроении для морализаторства. Хозяин вернулся, жестом пригласил: проходите. Пришлось пригнуться, переступая порог Мальчик сидел на кровати, в углу, забившись, как зверёныш. Плечи мелко дрожали. Руки — сжаты в кулаки. Губы что-то беззвучно шептали. Глаза… пустые. — Такой он был, когда я его вчера забрал, — пробормотал хозяин. — Ни слова путного с него не добьёшься. Гэвин нахмурился. Мальчик явно не здесь. Запутался в лабиринтах собственного сознания и вряд ли сможет найти выход. Что ж, придётся самому разбираться. Он медленно, без лишних слов, поднял руку. Небрежный жест и хозяин, погружённый в сон, осел. Кристиан едва успел подхватить, не дав рухнуть на пол. — Неплохая реакция, — заметил магистр, почти одобрительно. — Что вы собираетесь делать? — Кристиан уложил тело на лавку, выпрямился. — Посмотреть, что за кошмары одолевают мальчишку. — Ментальная магия? — Голос стал жёстче. — Это же… — Запрещено? — Гэвин резко обернулся. — Не начинай. Он шагнул к кровати. — Магия есть магия. И ментальная не опаснее стихийной. А нам нужна информация. Иначе тебе придётся чаще встречать знакомые лица, разглядывая мёртвые тела. — Но как вы… — Кристиан осёкся. — Потому что умею наблюдать, — отрезал Гэвин. — Я видел, что ты узнал того погибшего мага. А теперь — проследи, чтобы никто не сунулся. И не вмешивайся, даже если тебе что-то покажется. — Как скажете, — ответ прозвучал спокойно, но в голосе чувствовалось напряжение. Гэвин усмехнулся про себя. Знал бы, что дойдёт до этого — не взял бы с собой. Академия работает на совесть: даже самые умные ходят с вбитыми в череп моральными ограничениями. Жаль. Парень толковый. Просто ещё не научился отличать «правильно» от «необходимо». Потом обсудят. А сейчас — грязная работа. Он стянул перчатки, сел на край кровати, провёл ладонью по воздуху, ощупывая зыбкий, дрожащий след, оставленный в сломанном сознании. Всё готово. Только чуть сосредоточиться, сдвинуть в сторону шум внешнего мира… Он чувствовал, как сознание мальчишки дрожит, отзывается. Как окружающий его туман отходит в сторону, открывая зыбкий, нестабильный проход. Гэвин скользнул внутрь. Без колебаний. Без слов. Как в воду, откуда не видно дна.