Махбуб

Когда в шатер под медленно распаляющуюся музыку вошел бача-бази публика стихла. В шатре было душно, пахло гашишем, но покидать шатер не хотелось от слова совсем. Этот бача сильно отличался от предыдущих. Это был не афганский мальчик. У него была белоснежная, почти молочная кожа, он весь был усыпан родинками и веснушками, кудрявые волосы зачесанные назад и большие светлые зеленые глаза с длинными изогнутыми ресницами. Он был высокий и тонкий, каждая торчащая косточка будто жаждала разорвать шелковую ткань из под которой она торчала. Арми пробежался глазами по торчащим соскам. Они торчали толи от прохлады , юноша зашел с улицы, толи от возбуждения. Шелковый костюм его напоминал туго притащенное платье из под которого при движении были видны шаравары. Тонкую талию украшала золотая цепочка. На руки были нанизаны десятки браслетов сверкающих золотом, на шее переливались многочисленные золотые ожерелья, плотно нанизанные друг на друга и поднимающиеся до самого адамового яблока. Юноша грациозно согнул в локтях руки и шевельнул пальцами. На каждый палец был одет маленький золотой колокольчик. Их звон сливался с ритмами музыки в один чудесный аккорд. Музыкант стал ритмично стучать в бубен. Подчиняясь заданному темпу, танцор поплыл по комнате, принимая необычно грациозные позы. Казалось, его ноги скользили по ковру, как по водной поверхности, а похожие на две змеи руки, будто лишенные костей, извивались отдельно от тела, изображая замысловатые узоры. Порой мальчишка дрожал мелкой дрожью, да так, что монетки которыми были расшиты в зоне паха и зада шаровары, тряслись будто отдельно от тела, переливаясь в свете ламп. Он падал на пол, а затем будто кобра гибко и плавно вырастал пластично извиваясь в танце. И снова новые красивые движения гибких рук, мелодично позвякивающими маленькими колокольчиками. Изогнувшись в изящных позах, неутомимо двигались тонкие длинные стройные ноги в такт все ускоряющейся мелодии. Беспрестанно звенели браслеты и ожерелья. Очарованные экзотическим танцем, мужчины затаили дыхание. Жаль только, что танец слишком быстро кончился. Юноша растворился в темноте. Но никто не мог вымолвить ни слова. Все замерли от восторга. У Арманда пересохло во рту, он посмотрел на Султана и тот усмехнулся, его хитрые глаза будто говорили «А ты не хотел!» - Это было очень красиво, - поделился Арманд, Султан ухмыльнулся: - Я только ради этого и езжу в Афганистан. Их бача-бази это настоящее произведение искусства. - Он не афганец. - Мать афганка, а отец… Хрен его знает. Кто-то из солдат введенных армий. Ну лицо какое-то южных кровей может еврей, итальянец, грек, разве важно, главное красивый, -ухмыльнулся Султан, - Я пару раз брал его на ночь, он умеет доставлять удовольствие и стоит своих денег. Хочешь я куплю ночь с ним для тебя? Арманд сглотнул и отрицательно качнул головой. Он не был приверженцем продажной любви. В шатре вновь заиграла музыка. И один за другим из темноты начали появляться фигуры бачей. Все те кто развлекал их сегодняшней ночью, а именно пятнадцать юных прелестников, одетые в этот раз в черные закрытые под самое горло платья на грудине расшитые блестящими золотыми монетами и с золотыми поясами плотно перетягивающими тонкие талии, они начали синхронно кружиться под тягучую восточную музыку. Арманд не мог отвести глаз от этого зрелища. Его взгляд блуждал от одной фигуре к другой. Переодически они застывали в изящных позах, а затем в темп музыки ускоренно либо замедленно возвращались к плавному движению. Все их танцы были так синхронны будто они не плясали под музыку, а просто были частью ее. Вдруг освещение стало мрачнеть, а по полу начал растекаться дым, и все танцоры за исключением одного качнулись и разом упали на подушки. Арманд как загипнотизированный наблюдал за ним. Стоять остался только тот самый омега, его зеленые глаза томно сияли в темноте, обжигая, он смотрел ровно в глаза Арманду. Он был будто нарисованный, ненастоящий. Арманда как холодной водой облили когда кто-то из гостей назвал цену. Вслед за ним послышалось многоголосие, мужчины один за другим повышали цены. Юноша отвел взгляд от Арманда и перевел его на собственные руки. Арманду было очень интересно как он попал сюда? Где-то на периферии слышатся голос Султана. Он тоже участвовал в торгах. И казался очень разгоряченным и вовлеченным. *** Султан купил его для Арманда. На одну ночь. Ох уж это восточное гостеприимство! Сумма была неоправданно высокой и про себя Арманд подумал, что лучше бы Султан так не тратился, это ведь обязывало его Арманда на ответную любезность. Но Султан бы обиделся на такое высказывание, поэтому Арми просто принял его подарок. - Повеселись, дружище ты это заслужил, - хлопнув Арми по груди, наставил его Султан. - Хочу, чтобы у тебя остались хорошие впечатления от Афганистана! Арми осторожно прошел в шатер к бази баче. По всюду висели занавеси из стеклярусов. Горели разноцветные лампы. Пахло благовониями. Сам юноша ждал его по кошачьи развалившись на своем ложе. На нем не было ничего кроме браслетов на руках и ногах и цепочки на талии. - Привет, - поздоровался Арманд по английски, но мальчишка продолжал смотреть на него томным кошачьим взглядом не выказывая никаких признаков понимания языка. Арманд повторил попытку на фарси. Юноша улыбнулся хлопнув ладонью рядом с собой. Фарси он понимал, а английский нет. От него густо и сладко пахло вербеной. Арманд присел рядом и мальчишка точно плавленное золото скользнул к нему. Он был гибкий и быстрый. Момент и он уже сидел у Арманда на коленях, обвивая своими руками его шею. Кожа у него была гладкая, нежная и пахла сладко, будто в нее сутками втирали эфирные масла цветов и цитрусов. Арманд открыл рот желая спросить откуда он этот парень тут взялся как мальчишка прильнул к его губам. У него был горячий рот, он умело и нежно целовался. Пальцы его мягко массажировали шею и голову и Арманд сдался ему в плен. *** Это была самая прекрасная ночь в его жизни. Омега и правда был волшебным любовником. Его звали Махбуб, что с дари афганского диалекта фарси переводилось как «Возлюбленный» Он был отзывчивым, изящным, гибким, раскованным, неутомимым и страстным. Они не спали всю ночь. И не останавливались бы еще долго, но в шатер пришел покровитель его бачи. И Арманду пришлось покинуть его горячие объятья. *** Он еще несколько дней был переполнен эмоциями, в его глазах то и дело всплывал образ бази-бачи. Султан насмешливо отмечал его мечтательность и потерянность. - Похоже и ты угодил в этот сладкий плен. Арманд кивал. - Я так хотел расспросить его откуда он там взялся, а в итоге… - Было не до вопросов, - ухмыльнулся Султан. - он больше любит заниматься любовью, чем разговаривать. -Да. - Я только знаю, что ему уже двадцать, - ответил Султан, - Не был бы он белым и моложавым. Давно бы покинул сцену. Но у него от желающих нет отбоя. Он хорош собой и будто соткан из музыки и страсти. Думаю пять лет, а может даже и десять лет еще он точно продержится. А потом… - А что потом? - спросил Арманд. - Пополнит ряды бедняков или пойдет на содержание какому-нибудь преданному поклоннику, - Султан подмигнул Арми. - Не хочешь взять на содержание? ========== Часть 2 ========== Арми, откинувшись в кресле из черного дерева, смотрел на Султана, который расхаживал по кабинету, размахивая сигарой. - Твой проект, Арми, он хорош. Очень хорош, — говорил Султан, выпуская кольцо дыма. — Но он… безопасен. Предсказуем. Как немецкие часы. А я люблю вещи с душой. С огнем. Ты понимаешь? Арми понимал. Понимал прекрасно. Султан намекал на лоббирование своего, гораздо более рискованного и амбициозного проекта, который мог принести баснословные прибыли, но требовал от Арми использования всех его связей и ухода в серую зону его полномочий. - Султан, мой друг, мой долг — минимизировать риски для компании, — парировал Арми, но в его голосе не было категоричности. Он был открыт к диалогу. Вопрос стоял за ценой его лояльности. - Риски — это скучно! — воскликнул Султан. — А знаешь, что не скучно? Твой день рождения! Мой скаут сообщил, что ты не празднуешь сто лет. Это оскорбление для жизни! Завтра я заберу тебя. Забудь про костюмы и бумаги. Будут песок, скорость и… сюрпризы! - Не люблю сюрпризы, - как истинный европеец Арми предпочитал знать с чем предстоит иметь дело. Но Султан как истинный араб любил интриговать. *** На следующий день черный внедорожник Султана мчался по раскаленным барханам, оставляя за собой шлейф золотой пыли. Арми, в простой хлопковой рубашке, молча наблюдал, как безупречный асфальт Эмиратов сменился бескрайним, дышащим жаром морем песка. Султан лихо рулил, его смех тонул в реве двигателя. Они носились по дюнам, то взлетая на гребень, то проваливаясь в рытвины, пока на горизонте не появился оазис — небольшая деревня бедуинов, раскинувшая шатры у подножия скалы. Воздух здесь был густым и сладким от запаха дыма, пряностей и животных. Повсюду была жизнь. У шатров лениво жевали верблюды, завораживая своими длинными ресницами. В массивных клетках из темного дерева лениво прохаживались гепарды, их взгляды были полны спящей мощи. Яркие попугаи перекликались с ветвей финиковых пальм. Это был не зоопарк, а часть быта, демонстрация власти человека над дикой природой. Их встретили как дорогих гостей. Они Курили густой, терпкий гашиш из огромной кальи. Ели сладости, тающие во рту, и острое мясо с дымком. С азартом включились в местные игры. Когда солнце начало клониться к закату, окрасив небо в пурпур и золото, началось главное действо. Появились танцовщицы. Их тела извивались в ритме барабанов, монеты на костюмах звенели гипнотической музыкой, радуя всех зрителей прелестными видами. Арми расслабился, позволив экзотике окутать себя. И вдруг музыка сменилась. Стала напряженной, низкой, пульсирующей. Огонь в жаровнях вспыхнул ярче. Из шатра появился он. Бача-бази. Арми с замиранием сердца узнал юношу, что танцевал в душном шатре для него и еще целой толпы зрителей. Юношу, что ласкал его тело так как никто ранее не ласкал. Его кожа была молочно-белой, почти фарфоровой, и усыпана россыпью родинок. Те же прелестные черты лица — утонченные и резкие одновременно: высокие скулы, острый подбородок, чувственный, чуть приоткрытый рот. Большие глаза цвета молодой весенней листвы смотрели с гипнотической, животной отстраненностью. Вьющиеся волосы цвета воронова крыла были стянуты на затылке, но непослушные пряди выбивались у висков, обрамляя лицо. Казалось, на нем было больше золота, чем ткани. На нем были лишь шаровары из тончайшего серебристого шелка, и море драгоценного металла. Ожерелья из тяжелых монет, плотно нанизанные друг на друга, ниспадали от шеи к груди,ю . Его руки, от запястий до самых плеч, и ноги, от щиколоток до икр, были унизаны массивными браслетами с чеканным узором, которые гремели и переливались при каждом движении. На каждом пальце его изящных рук сияло по кольцу, а на лодыжках звенели тонкие цепочки с крошечными колокольчиками. На голове красовался обруч из кованого золота, охватывавший его лоб, мерцающий в свете огня. Он не танцевал. Он двигался как сама стихия. Пламя факелов отражалось в его зеленых глазах, лишенных всякой мысли, в которых горел только первобытный инстинкт. Он был похож на пантеру — грациозный, смертоносный, готовый к прыжку. Каждое движение его рук было плавным и острым одновременно, словно он ткал невидимую паутину желания. Затем ему в руки дали пой — два тяжелых фитиля, смоченных в масле. Он взмахнул ими, и они вспыхнули ослепительным огнем. Танец превратился в ритуал. Огненные круги сливались с его телом, создавая подвижные, причудливые узоры, он проносил их в сантиметрах от кожи, и казалось, вот-вот пламя коснется его, но он всегда уворачивался с нечеловеческой ловкостью. Музыка нарастала, достигая кульминации. И Тимоти, извиваясь всем телом, стал приближаться к Арми. Он двигался на полусогнутых ногах, как хищник, выслеживающий добычу. Его взгляд приковал Арми к месту, заставив оцепенеть, парализовав волю. В метре от Арми он замер в немыслимо соблазнительной позе, выгнув спину дугой, откинув голову назад. Его взгляд был томным и вызывающим одновременно. Он медленно повел бедром, и золотые колокольчики на его лодыжке звякнули тихо и вызывающе. И в этот самый момент из клетки позади него раздался низкий, грудной, яростный рык пантеры. Зверь, будто почуяв родственную душу в этом пламенеющем создании, бросился на прутья. Арми вздрогнул. Ледяная волна тревоги пронзила его, смешавшись с диким, животным возбуждением. Это было предупреждение и призыв одновременно. Сигнал, что этот мальчик, этот дух огня и ночи, не просто развлечение. Он — опасность. Он - стихия. Он - природа. Он — сила. И он здесь не случайно. Танец оборвался так же внезапно, как и начался. Огни погасли. Бача стоял на коленях, его грудь тяжело вздымалась, а по лицу струился пот, смешанный с золотой пылью. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием пантеры. Султан положил руку на плечо ошеломленному Арми. - Ну что, друг мой? Поздравляю с днем рождения. Он твой. Лучший из того, что я когда-либо видел в Афганистане. Думаю, он скрасит твое пребывание в наших краях. И… послужит напоминанием о том, насколько плодотворным может быть наше сотрудничество. Арми не мог отвести глаз от фигуры бачи. Он понимал. Это не подарок. Это инвестиция, первый взнос. Самый экзотичный, самый дорогой и самый обязывающий аванс в его жизни.