Махбуб

Танцы продолжались. Теперь в центре внимания были девушки с огромными темными глазами и гибкими, как тростник, телами, но Арманд уже не мог сосредоточиться на зрелище. Его внимание всецело принадлежало тому, кто тихо устроился на подушках рядом, опустив глаза и сложив на коленях изящные руки, унизанные браслетами. Арманд смотрел на него, ошеломленный, с легкой опаской, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Он повернулся к Султану, голос прозвучал глуховато, заглушая ритмы барабанов. — Что значит «он мой»? Султан лениво потягивал вино, его взгляд блуждал по танцовщицам, но ум был четко сфокусирован на игре. — Я помню, как ты впечатлился тогда, — ответил он, как бы между делом. — Выкупил его для тебя. Одинокому привередливому альфе нужны… развлечения перед сном. На пустые яйца всегда лучше думается, — он многозначительно усмехнулся, явно намекая на их авантюрный проект. — Мне не нужен раб, — попытался возразить Арми, ощущая, как слова теряют вес в этом месте, где такие понятия казались нормой. — Мой контракт здесь закончится, и что я буду делать с ним? У нас во Франции нет такой практики. Султан лишь пожал плечами, как если бы речь шла о надоевшей рубашке. — Передаришь кому-то. Продашь. Можешь даровать свободу — благородный жест. Можешь оформить брак и забрать с собой в качестве супруга. Или оформить вольную, помочь с документами и забрать его во Францию — он и там будучи свободным будет прислуживать. Рабы они такие — бумаги редко для них что-то значат. Их натура — подчинение, они так воспитаны. Ты взрослый мальчик, неужели мне тебе объяснять, что делать с игрушками? — Султан усмехнулся и, наконец, перевел самодовооьный сладострастный взгляд взгляд на бачу. — Гораздо интереснее, для чего он может сгодиться сегодня. Он облизнул губы и протянул руку через Арми, грубо поддев пальцем подбородок омеги, заставляя того поднять голову. Султан любовался им, как выставочной зверюшкой, поглаживая большим пальцем пухлые, розовые губы омеги, который замер, не смея поднять взгляд. — Проверил его и подлечил, — вслух размышлял Султан, и его голос стал низким, сладострастным. — Он здоров. Даже может родить. Вдруг тебе захочется его… разводить. Арми почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Султан рассуждал дальше, его пальцы все так же вальяжно бродили по лицу омеги. — У него хорошая генетика. Светлая кожа, тонкие кости - очень изысканно. Мягкие волосы, кудри, розовые губы, такая форма красивая и губ и глаз и скул и носа. Очень… по другому чем у нас. Если потомство получится похожее на него можно продать за большие деньги. Можешь вязать сам, а можешь если не хочешь мешать свою кровь с рабской подобрать хорошего альфу из моих рабов, но надо такого подобрать, чтобы не попортить породу. Все-таки светлая кожа, светлые глаза… Такой генофонд легко перекрыть, а сохранить хочется. Детеныши получатся на загляденье. Или… — Султан наклонился к Арми, и в его глазах вспыхнул знакомый огонь жестокости, — если подарок тебе не по нраву, я заберу его себе. У меня в голове уже есть идеи. Я мог бы продать его для публичных случек. Я думаю он очень взбудоражит и бойцов и зрителей. Арми поморщился. Когда он только прибыл в Эмираты ему все было интересно. Хотелось погрузиться в культуру регионов. Ощутить контрасты. Жара во Франции и дара в Эмиратах это разная жара. Также как гуманный суд во Франции, где у преступника никогда не отнимут жизнь и судьба его будет решаться и определяться в рамках родного государства и гуманный суд в Эмиратах когда убийцу за отстуствием достойного наказания в ОАЭ вывозят в Саудовскоую Аравию для осуществления справедливой смертной казни. Скачки верблюдов, бои быков, танцы бачей. Нормализация рабства. Рабовладельческие рынки, где местные селекционеры предлагают рабов с определенными навыками, породой, родословной. Во Франции подобные практики распространялись на животных. Здесь же это было нормально и среди людей. И конечно публичные случки, возвращение к истокам, культурное мероприятие, яркое зрелище где на арену выпускают лишенного спец терапии течного омегу и крепких боевых лишенных такой же терапии альф, у которых запускается цепной реакцией гон, и начинается борьба не на жизнь а на смерть на инстинктивное право размножаться. Зрители делают ставки, болеют за избранного самца, а в конце наблюдают пиршество плоти когда альфа победитель в разгаре гона покрывает виновника торжества, оставляя свое семя и давая новую жизнь. - Одно из моих любимых зрелищ. Никакой сдерживающей терапии. Это покруче гладиаторских боев. Зрелище непередаваемое. Я приглашу тебя посмотреть. Арми слушал, и внутри него все закипало. Он видел, как ресницы Махбуба чуть затрепетали, единственное проявление страха, и этого оказалось достаточно. Не выдержав, он резко отвел руку Султана от лица омеги. — Хватит, — прорычал он, и голос его звучал хрипло и непривычно громко. Султан медленно отвел свою руку, и на его лице расплылась широкая, довольная улыбка. — Вот уже и звучишь как настоящий хозяин, — произнес он с наслаждением. — Ну что же… Тогда давай обсудим наше сотрудничество. Уверен, теперь мы найдем общий язык. И пока танцовщицы кружились в огнях, а музыка завораживала гостей, два бизнесмена начали говорить о деле, от которого Арманд уже не мог увильнуть. Он сидел, чувствуя на себе почти невесомый, покорный взгляд своего нового «подарка» — хрупкого, молчаливого существа с глазами цвета весенней листвы, чья судьба только что висела на волоске и чье будущее теперь навсегда оказалось переплетено с его собственным.