Махбуб

Воздух в Салале был пряным, наполненным ароматом морской соли, ладана и специй с ближайшего рынка. Их маленькая группа растянулась по узкой улочке: впереди бодро шагал Лука, жестикулируя и увлеченно рассказывая Арми, Элио и Талор. — …а вот это здание, видите, с резными ставнями? — его голос, мелодичный и полный энтузиазма, звенел в жарком воздухе. — Ему почти триста лет. Гид нам на прошлой неделе попался потрясающий, он рассказывал, что здесь раньше останавливались торговцы из Занзибара… Элио и Талор слушали его, раскрыв рты, а Арми с нежной улыбкой наблюдал за своим папой. Но его взгляд то и дело беспокойно отскакивал назад. Чуть поодаль, в тени развесистого дерева, практически отделившись от группы, шли Виктор и Тимоти. Виктор, высокий и статный альфа с проницательными глазами и сединой на висках, так похожий на Арми, склонился к юноше, скрестив руки за спиной. Его интерес был неподдельным и острым, как у ученого, нашедшего редчайший артефакт. — Иными словами, твой язык — это дари, но с элементами пашто? Удивительно. А сны тебе снятся на каком языке? — он смотрел на Тимоти не как на проблему или питомца своего сына, а как на живую, ходячую историю. Тимоти, смущенный таким пристальным вниманием, бормотал ответы, глядя себе под ноги. Его телефон, который Виктор попросил посмотреть «чисто из профессионального любопытства культуролога к цифровым следам», был зажат в потной ладони. — Всего пять контактов, — задумчиво произнес Виктор, и в его голосе прозвучала не жалость, а глубочайший научный интерес. — Арми, Талор, Флоренс, Сирша, Остин. Целый мир в пяти номерах. Это же поэтично. Тимоти только пожал плечами, не зная, что ответить на такую оценку. Виктор вернул ему телефон. — Ты должен добавить нас с Лукой, — заявил он тоном, не терпящим возражений, но полным доброты. — Париж — большой город. Друг-культуролог и друг-омеголог всегда пригодятся. Считай нас своим… оперативным дежурным резервом. Он помолчал, давая словам улечься. — И вообще, я серьезно. На первых порах, когда приедешь, не стесняйся. У нас большой дом. Комната для гостей и комната Арми всегда свободны. Мы будем рады. Тимоти взглянул на него, и на его обычно замкнутом лице появилось растерянное, почти детское недоумение. Такая простая, неожиданная доброта обезоруживала его сильнее, чем грубость. В этот момент до них наконец донесся голос Арми. Он остановился и обернулся, его лицо выражало легкую тревогу. — Эй, вы там совсем отстали! Мы вам мешаем? — в его голосе прозвучала игривая укоризна, но под ней чувствовалось беспокойство отца, потерявшего из виду ребенка в незнакомом месте. Виктор обернулся к нему и широко улыбнулся. — Простите, сынок, мы с Тимоти просто увлеклись друг другом. Наш диалог слишком интересен, чтобы его торопить. И, как бы не желая прекращать разговор, он по-отечески, легко и ненавязчиво обнял Тимоти за плечи, мягко подталкивая его вперед, чтобы догнать остальных. Прикосновение было теплым, тяжелым и таким непривычно безопасным, что Тимоти на мгновение перестал чувствовать под ногами землю.