Широкая Щель

— Коля, Николай, войди в меня! Я умоляю. — Пока ты не кончишь, я в тебя не войду.  У Коли Баскова была такая тугая и крепкая задница, словно орех. Вид этой голой, словно гранит, попки просто не давал мне покоя, будоража меня. От такой картины, я уже была на грани. Мои ноги легонько потрясывались, когда Коля приблизился ко мне и я наконец-то улицезрела его мощный орган, покрытый венами. Он легонько коснулся им внутренней стороны моего бедра…   — Ядрен батон, Гертруда! Та ну вставай, голубушка. Я кому сказала?! Бабушку родную так скоро в могилу сведешь, окаянна. Гляди-ка, на часах уж полпятого, а ты все в кровати. Корова не подоена, куры не кормлены! Работа не хуй - целый день простоит! Сама ж не сделается! Бабушка бесцеремонно открыла дверь в комнатушку, где лежала полусонная Гера и тяжело дышала от только что пережитого страстного сна.  — Ну погляди-ка на неё. Лежит. Хозяйство вести – не хуем трясти. Вставай, ядрит твою налево, бессовестная! Шо ж это за госпожа такая завелася у меня в хати? — продолжила бушевать старушка. — Та встаю я, бабуль, -буркнула Гертруда, прикрывая набухшие соски одеялом. Страстный сон все еще держал ее в плену. Эсения Златозаровна, кашлянув, пристально с прищуром осмотрела кровать и, цокнув под конец, хлопнула дверью в спальню. Девушка еще на минутку закрыла глаза, ловя последние обрывки сна. Она снова услышала надвигающийся шорох вперемешку с хриплым кашлем из сеней. Гертруда быстро вскочила - так быстро, что подол ее ночнушки задрался до бедер. Взглянув на маленькое зеркало, приколоченное к деревянной стене самой Герой, она лишь грустно вздохнула, вспоминая все страсти, происходящие в ее удивительно сексуальном сне. Жалко смотреть, как красивая и талантливая молодая особа так сильно переживает, что на пороге до сих пор не появился сказочный принц, готовый увести ее на край света. Ну, или, хотя бы любимый Коля Басков, который зашел бы в сени ее маленькой избушки и пропел «Я буду руки твои целовать», но на деле руками все не обошлось, и он прыгнул бы к ней в горячие объятия, яростно срывая ночнушку, готовясь продемонстрировать свои навыки поцелуев в области ниже живота. Но реальность, увы, совсем другая. На деле все ее бывшие кавалеры были либо гопниками, либо деревенской шпаной. А за дверью ее не ждал ни принц, ни Коля. Лишь бабушка, которая, похоже, не прибывала в хорошем настроении, если Вам удалось заметить. Хотя настроение у Эсении Златозаровны никогда не было приподнятым - она вечно бурчала, проклиная глупую молодежь и жаловалась на плохой урожай картошки.  Натянув на себя дырявые легинсы и теплые носки, девушка открыла дверь своей комнаты и оказалась в пустых сенях. Она быстро и слаженно напялила сапоги покойного деда, Афанасия Ивановича, Господи, сохрани его душу. Накинула на старый выцветший свитер куртку покойной матушки, пусть земля ей будет пухом, и распахнула дверь в огород. Марьяна Афанасьевна, покойная мать Геры, умерла при родах девочки, отец – Олег Иосифович Бляденко – не выдержал этого горя. Запил, да и упал однажды в колодец на окраине деревни. Найти его удалось лишь через пару недель, когда мальчишки решили подшутить над товарищем, закинув его в тот самый проклятый колодец. Вместо ожидаемого всплеска воды, пацан, оказавшийся наедине с разлагающимся трупом, заорал на все село. Ну а там дело привычное: полиция, судмедэкспертиза, заключение смерти - ужравшийся в зюзю упал в колодец, отпевание, похороны, поминки, слезы.  На улице еще не рассвело, день уже на убыль идет, зима не за горами. Гера с силой ударила входную дверь, чтобы она наверняка закрылась, и направилась к маленькому курятнику, построенному соседом Валерием Андреичем Пипко. Пипко всегда были хорошими соседями: Ирина Святославовна – жена Валеры – часто передавала угощения к чаю через их дочь Снежану. Ну а со Снежаной Гера была знакома еще с самого детства. На крещении у нее была – бабушка в руках держала, пока Снежу в водичку окунали. В школе за одной партой сидела. И до сих пор сохранила с ней теплые отношения. Хотя Снежанка уже вышла замуж и поселилась на соседней улице, девушки до сих пор ходили каждый день за хлебом под ручку.  Покормив трех кур и одного петуха, Гера собрала два свежих теплых яичка и с гордостью понесла их бабушке на проверку. — Ох, батюшки, вы поглядите. Явилася. Шо ты тама в руках белое держишь? Подойди-ка поближе, а то совсем ослепла, и лупу мою с комода захвати.  Гера глазами оббежала комнату, ведь знала, что не найдет лупу на том месте, о котором говорит бабушка. Эсения Златозаровна вечно раскидывала свои вещи и каждый раз удивлялась и причитала, как это постиранные пластиковые пакеты оказались в шкафу с постельным бельем. На этот раз лупа была сжата мертвой хваткой в руке старушки.  Передав свои находки, Гера вернулась в огород к одиноко стоявшей корове, мирно ощипывающей остатки зеленой травки. Она поставила возле Дуньки грязную табуретку, засучила рукава и принялась за работу. Но почему-то сегодня молоко шло с трудом, Гере показалось, что прошли часы, пока она теребила несчастные соски коровы. Девушка решила сделать паузу и, подняв взор, мельком оглядела по непонятым причинам заполненную улицу. Обычно в такое время суток можно было встретить лишь поддатых мужиков, возвращающихся к своим благоверным. Сегодня же улицу заполонили почти все жители маленького села.  Что за собрание такое? — Доброе утро, Гер, — раздался знакомый голос. — И Вам, Валерий Андреич. А шо тута происходит? Не случилося чего дурного? — Ах, дитя, а ты не знаешь поди, — глазки седеющего мужчины заблестели. — Не знаю чего? — Ну так это, того, эт самое. Ну Кеша, эт само, вернулся. — Неужто Иннокентий Хертохуев? — Да-да, тот самый. — Быть не может. На этой ноте читатель должен узнать маленький секретик, который скрывался за невинным личиком Гертруды Бляденко. Иннокентий, Кеша, а для друзей – просто и лаконично Кент – был первой любовью Геры.  Он жил напротив, в огромном каменном доме, который собственноручно возвел его отец – Игорь Сергеич. Хертохуевы вообще были самыми обеспеченными на деревне, ведь Игорь Сергеич часто ездил на заработки в Ростов-на-Дону, тем самым обеспечивая жене и трем сыновьям именно ту жизнь, о которой сам мечтал в детстве. Он построил новый дом на месте старой избушки, в которой вырос. Теперь двухэтажная каменная постройка с четырьмя жилыми комнатами, просторной гостиной, кухней с евроремонтом, чердаком и подвалом стала местной достопримечательностью. У них было все, о чем только можно мечтать: кондиционер, кофемашина, посудомойка, робот-пылесос, камин и даже отдельная захламлённая утварью прачечная. А познакомилась Гертруда с Иннокентием, как и со всеми детьми с села, в далеком детстве. Когда им было лет шесть, ребята дружили не разлей вода: совместные походы по грибы и ягоды, летние купания в местной речушке «Херота», шашлыки на заднем дворе каменного дома и послеобеденный сон на огромных металлических качелях с удобными желтыми подушками, которые также находились у Хертохуевых на участке.  Но детство прошло, дружба сошла на нет. Сказка закончилась с началом школы. Хоть ребята и ходили в одно учебное заведение, совместные вылазки прекратились, и те счастливые деньки остались лишь приятным воспоминанием. Именно тогда, в шесть лет, Гера осознала, что этот мальчишка не оставил ее равнодушной, но ей оставалось лишь издалека наслаждаться его растущей красотой. Ее сердце сильно билось при виде Кешиной новой прически или его поломавшегося после лета грубого голоса на ОБЖ. Когда Гертруда переварила информацию о приезде Кента, все внутри девушки сжалось. От шока она просто-напросто застыла с открытым ртом, все еще не веря своим глазам, когда мимо нее прошагал высокий стройный мужчина с побритой головой. За два года он повзрослел. Его облик потерял то былое мальчишество. Теперь на его лице красовался загадочный взгляд глаз, мечтательная улыбка, виднеющаяся сквозь шероховатость щетины. За два года он стал мужчиной, почти что изменился до неузнаваемости, но румянец остался как прежде, в детстве, на щеках, его развязная походка тоже не поменялась.   Время для еще одного грязного секрета, который утаивался на протяжении двух лет от любопытных односельчан.  Все друзья и соседи думали, что Иннокентия забрали в армию, увезли в Сибирь и бросили в нечеловеческих условиях. Но есть одно большое «НО». Родители парня лишь придумали эту сказку. На самом деле года четыре назад Кеша накуролесил; да так, что менты в оазик его оп — и посадили, да к тому же перед судом представили. Дали бедному Кеше два года общей колонии за мелкую кражу и разбой в городе Краснодар.  Ну вот родня и соврала: легче сказать «служит», чем «на нарах шконку греет». Теперь парень повзрослел, поумнел, жизнь повидал, так сказать, и готов был возвращаться в привычную рутину деревенского быта. Он вернулся: постриженный под ноль, с крепкими плечами и голодным взглядом.   Если оставаться честным к моим читателям, то стоит уделить пару строк тому, о чем же думал парнишка, мотая срок в колонии обычного режима. Все мысли его занимала одна молодая особа – Гертруда Бляденко. Кеша просто с ума сходил по этой русой сисястой красавице. Каждый раз он представлял ее пышный силуэт, лежа на нарах и трогая через полосатые штаны свой твердый пенис, пока сокамерники готовили чифирок и стирали у параши робу. Его любовь началась в старшей школе, когда из гадкого утенка девушка выросла в прекрасную женщину с осиной талией и большой задницей. Но вокруг него и так вечно крутились короткие юбки, желающие объездить этого молодого жеребца, и он не задумывался о своих чувствах до колонии.  Теперь все должно поменяться. Он был настроен очень серьезно, его член был еще серьезнее, ведь за два года пенис видел лишь унылое лицо своего хозяина. За два последних года много чего сменилось в деревне. Да и Гера уже не так невинна, как в школе. Как и Кешу, ее потрепала жизнь. Она больше не была такой глупой девочкой, как раньше (ну, может, только если немного). Она перестала верить в сказки, в принцев и любовь. Она просто смерилась со своей судьбой — судьбой одинокой деревенской старой девы. Гертруда, испытывающая бурю эмоций в момент, когда впервые за столько лет увидела Хертохуева, даже думать не хотела, что ей что-то светит. Ведь в прошлом ей досталась лишь горькая реальность, несправедливость жизни и разочарование. Теперь ей оставалось довольствоваться горячими снами с Колей Басковом. Ведь во сне ее никто не мог ее обидеть, причинить глухую боль. Коля не разочарует, не предаст. А вот мужики могут сделать все их перечисленного, и дальше больше. Она начинала вспоминать детство — со спокойным летним ветром, со списком литературы, который никогда не был прочитал до начала сентября. Она помнила прохладу воды в речке, грядки, как на Новый год читала стихи, стоя на табуретке, покойному отцу и деду. Она знала, что мужчины могут причинять боль. Они могут вызывать, как и самые страстные желания, так и мысли о самоубийстве. В этой жизни все очень непостоянно. Вот папа сидит и закусывает водку огурцом, а в другой миг — она на отпевании, где его бледное тело лежит в коричневом открытом гробу. Вот дедушка, который учил доить коров, и опустевший без него дом, где остались лишь они с бабушкой вдвоем. Две преданные мужчинами женщинами, которые не могут полностью погрузиться в траур, ведь жизнь никто на паузу не ставил. И вот, Гертруда, яростно сжимающая соски коровы, тихо предавалась воспоминаниям о детстве, когда все было хорошо: и дедушка строил новый забор, и папа косил траву, а она, умиротворенно лежала на металлических качелях с удобными желтыми подушками. Когда все было спокойно, и единственным переживанием был не дочитанный список по литературе.