Майкл Крайтон. Цитадель Тьмы.

      Белая «Мазда» Крайтона с ревом, нарушающим идиллическое спокойствие Саншайн-Стрит, влилась в поток машин, ползущих в сторону средней школы Хармери. Эрик, достав из бардачка замусоленную пачку ментоловых сигарет, с видом критика на выставке современного искусства изучал её содержимое. — Ты когда-нибудь, вообще, моешь эту консервную банку? — спросил он, наконец изящно выудив одну мятую сигарету. — Здесь могла уже образоваться новая форма жизни. Более разумная, чем ты, кстати. — Не трогай мою экосистему, Крамер, — буркнул Майкл, щурясь от утреннего солнца, бившего прямо в лобовое стекло. Голова гудела с новой силой, и с каждой небольшой кочкой на дороге, отзывалось в висках пульсирующей болью. — Она хрупкая. И выкинь эту дрянь. От нее тошнит. Эрик проигнорировал просьбу, прикурил от автомобильной зажигалки и высунул руку в окно, выпуская струйку дыма в окно, сплетая ей с потоками встречного ветра. — Ты так и не рассказал про свои похождения. Удачно «поохотился» вчера? — спросил он, смотря прямо перед собой. — Я тебе в три часа ночи звонил, ты не брал трубку. Я уже мысленно готовился опознавать твой труп в морге. Майкл мрачно хмыкнул, вспомнив обрывки вчерашнего вечера — брюнетку, бурбон и собственную проповедь о смысле жизни какому-то незнакомцу. — Охота была успешной. Добыча чуть не прикончила охотника. Если бы не твой звонок, я бы, наверное, до сих пор пребывал в объятиях Морфея. Я не часто такое говорю, но…спасибо тебе. — Я в курсе, — ухмыльнулся Эрик. — Поэтому буду регулярно тебе об этом напоминать. Они подъехали к школе — большому кирпичному зданию, окруженному футбольным полем и стоянкой, уже забитой под завязку машинами и желтыми автобусами. Воздух гудел от громкой музыки, доносившейся из распахнутых окон пикапов, и криков учеников, стайками снующих по асфальту. Майкл с отвращением посмотрел на это зрелище. — Ну вот мы и дома. Цитадель знаний и подросткового страха. Он кое-как втиснул машину между здоровенным внедорожником и потрепанным седаном, заглушил двигатель и на секунду опустил голову на руль, пытаясь собраться с силами. Эрик похлопал его по плечу с притворным сочувствием. — Мужайся, солдат. Обед всего через четыре часа. Путь от парковки до главного входа напоминал полосу препятствий. Майкл, стараясь ни на кого не смотреть, шёл, уткнувшись взглядом в свои кеды. Эрик, напротив, кивал знакомым, отпускал колкости в сторону спортсменов в майках с гербом школы и вообще вёл себя так, будто он здесь владелец большого цирка-шапито. В холле их сразу же накрыла волна гула сотен голосов, смеха, скрипа кроссовок по линолеуму и запаха дешёвого парфюма, смешанного с ароматом чистящих средств. Возле своего шкафчика их уже ждала вся их разношерстная компания. Ванесса Шелби, высокая рыжеволосая девушка в оверсайз-свитере и с ярко-красной помадой на губах, увидев Майкла, театрально приложила руку к сердцу. — Господи, ты жив! Я уже начала готовить речь для твоих похорон. «Он был не самым лучшим человеком, но иногда мог быть почти милым»... Рядом с ней, прислонившись к стене из шкафчиков, стояли близнецы Бенсоны — Ева и Тимоти. Они были полными противоположностями: Ева — готическая кукла в черном кружеве и с кислотно-розовыми прядями в черных волосах, с невозмутимым покер фейсом. Тимоти — ее солнечный антипод в яркой худи, он ритмично постукивал пальцами по дверце шкафчика, отбивая какой-то сложный, слышимый только ему ритм. Чуть поодаль, прислонившись к шкафчику и увлеченно что-то рассказывая, стоял Зандер Коуэл. Высокий, широкоплечий парень в удобной футболке и поношенных джинсах, он оживленно жестикулировал, явно делясь с кем-то из приятелей историей своих выходных, полных скейтборда и, судя по ссадинам на локтях, не самых удачных трюков. — Очень трогательно, Несс, — проворчал Майкл, принимаясь комбинировать замок своего шкафчика. — Сохрани её для следующего раза. У меня, похоже, намечается рецидив. — Не сомневаюсь, — она внимательно, как хищница, осмотрела его с ног до головы, и её взгляд задержался на шее. Лицо её расплылось в ухмылке. — О-хо-хо! А что это у нас тут? Следы вчерашних битв? Ну же, Мики, делись! Кто та счастливица, что покусала моего мальчика? Майкл инстинктивно потянулся к шее, пытаясь прикрыть следы пальцами. — Это не то, о чём ты думаешь. Я... кот поцарапал. — Кот? — Ева Бенсон нарушила свое обычное молчание. Её голос был низким и ровным. — Felis catus в качестве алиби. Оригинально. — Насколько я помню, у тебя нет кота, — подхватила Ванесса. — Если только ты не привёл кого-то домой и не дал ему кличку «Кот». Что, впрочем, вполне в твоём стиле. Эрик фыркнул, открывая свой шкафчик. — Он скромничает. Я уже всё выпытал. Очередная анонимная поклонница его таланта. — Я ненавижу вас всех, — пробурчал Майкл, хватая с полки учебник по истории. — Мне бы ваши проблемы. Тимоти, не прекращая стучать пальцами, присвистнул. — Не переживай, Майки. Твои страдания вдохновят меня на новый хит. Назову его «Ода похмельному стыду». Зандер, закончив свой рассказ, подошел к компании, широко улыбаясь. — Что, Крайтон опять влип во что-то? — Он дружески хлопнул Майкла по плечу, от чего у того заныла голова. — Не меняется. Вчера на скейт-площадке видел Сэма, он спрашивал про тебя. Говорит, давно не виделись. Майкл лишь мрачно хмыкнул в ответ. Звонок на первый урок прозвенел, как похоронный колокол. Толпа в коридоре взорвалась суматошным движением. Майкл, Эрик, Ванесса и близнецы, подхваченные общим потоком, поплыли в сторону кабинета мистера Харрисона. Зандер, попрощавшись, направился своей дорогой на урок физкультуры. Кабинет истории пах пылью, старой бумагой и тщетными попытками мистера Харрисона оживить прошлое с помощью потрепанных карт и плакатов, пожелтевших от времени. Майкл плюхнулся на свое привычное место у окна, в последнем ряду. Его голова раскалывалась, а монотонный, гнусавый голос учителя, вещающего о Гражданской войне, действовал как мощное снотворное. Он уткнулся лбом в прохладную поверхность парты, пытаясь заглушить пульсацию в висках. Цифры и даты — 1863 год, Геттисберг, тысячи жертв — проплывали мимо его сознания, как облака. — ...и именно здесь, — голос Харрисона достиг пронзительного, драматического пика, — генерал Ли осознал всю тяжесть своего поражения... Майкл, почти уже спящий, машинально повернул голову и уставился на большой портрет Роберта Э. Ли, висевший на стене прямо напротив. Измученное, благородное лицо с седой бородой смотрело на него с невозмутимым, трагическим достоинством. И тут произошло нечто. Сначала Майкл решил, что это галлюцинация, вызванная похмельем и недосыпом. Но нет. Он видел это абсолютно ясно. Глаза на портрете — те самые, усталые и мудрые — медленно повернулись и пристально уставились прямо на него. Не на класс. Не на Харрисона. На него. Майкл замер, не в силах пошевелиться. Его собственные глаза широко распахнулись. Сердце заколотилось где-то в горле, полностью вытеснив похмельную тошноту. Это было невозможно. Абсолютно, физически невозможно. Он медленно, как во сне, поднял голову от парты, озираясь по сторонам. Никто больше ничего не замечал. Эрик увлеченно рисовал что-то на полях тетради. Ванесса тайком листала ленту в телефоне. Ева бесстрастно конспектировала, а Тимоти все так же отстукивал ритм на крышке парты. Харрисон с жаром цитировал какую-то речь. Майкл снова посмотрел на портрет. И снова встретился с этим живым, осознанным взглядом. Он почувствовал, как по спине побежали ледяные мурашки. Это был не просто взгляд. В нем была тяжесть, знание. Казалось, генерал с портрета видел его насквозь — видел вчерашний бурбон, пустоту, тошноту, весь его циничный фасад и неуверенность, скрытую под ним. И затем губы на портрете — те самые, плотно сжатые в тонкую линию решимости, — дрогнули. Они не раскрылись, не произнесли ни слова. Но Майклу показалось, что он услышал тихий, ясный голос, прозвучавший не снаружи, а прямо у него в голове. Всего одно слово, произнесенное с легким южным акцентом, полное бесконечной усталости. «Остерегайся». Майкл резко дернулся назад, так что его стул противно заскрипел по полу. Эрик бросил на него удивленный взгляд. — Ты чего? — прошептал он. — Ни... ничего, — с трудом выдавил Майкл, не в силах отвести взгляд от портрета. Но всё уже кончилось. Генерал Ли снова был просто масляной краской на холсте, смотрящей в пустоту классическим, ничего не выражающим взором. Его лицо было застывшим, неподвижным. — Крайтон! — раздался резкий голос Харрисона. — Вы решили добавить драматизма моему рассказу? Или, может, вам есть что сказать по теме сражения при Геттисберге? В классе захихикали. Майкл, краснея, пробормотал что-то невнятное в стиле «извините, сэр» и уткнулся в учебник, чувствуя, как горит всё его лицо. Но даже не поднимая головы, он чувствовал тот взгляд на себе. Тот тяжелый, всевидящий взгляд с портрета. Он больше не смотрел, но его присутствие витало в воздухе, густое и необъяснимое. Остаток урока прошел в каком-то тумане. Майкл не слышал ни слова. Его ум лихорадочно работал, пытаясь найти логическое объяснение. Галлюцинация. Срыв. Слишком много выпил. Слишком мало спал. Должно быть так. Другого объяснения не было. Не могло быть. Следующие пары уроков прошли в таком же духе. Майкл механически переходил из кабинета в кабинет, отмалчивался на вопросах учителей и отбивался от едких комментариев Ванессы и Тимоти, но его мысли были где-то далеко. Он ловил себя на том, что внимательно, почти параноидально, рассматривал каждую картину, каждую гравюру на стенах, ожидая, что и они оживут. Но ничего не происходило. Только тот один-единственный, леденящий душу момент в кабинете истории. Единственным спасением был ланч. Школьная столовая была тем местом, где социальная иерархия Хармерской средней школы проявлялась в наиболее яркой и безжалостной форме. Спортсмены — у окна, ботаники — возле раздачи, задроты — в дальнем углу, а их компания занимала свой традиционный столик возле аварийного выхода. Майкл с подносом, на котором красовалась неопределённого вида запеканка и пакет молока, плюхнулся на стул рядом с Эриком. Ванесса уже вовсю кромсала ножом салат, с презрением глядя на свою еду. Ева молча ковыряла вилкой в зелёной массе, а Тимоти ритмично барабанил пальцами по столу, отбивая новый бит. Зандер, сидевший напротив, с аппетитом уплетал порцию картофеля фри и что-то оживленно обсуждал с соседом. — Я уверена, что это готовят из тех же ингредиентов, что и краску для разметки на футбольном поле, — заявила Ванесса, тыкая вилкой в свою тарелку. — Только краска вкуснее. — Не порть мне и без того сомнительный аппетит, — проворчал Майкл, отодвигая тарелку. Он чувствовал, что даже вид еды может спровоцировать новую волну тошноты. — Возможно, это форма протеста против капиталистической системы школьного питания, — невозмутимо заметила Ева. — Или просто садизм. Эрик, тем временем, с интересом разглядывал что-то через весь зал. — Смотри-ка, новенький, — сказал он, кивком головы указывая направление. У стола с одинокими учениками, не нашедшими своей компании, сидел парень. Высокий, худощавый, в простой чёрной футболке и потёртых джинсах. Тёмные, почти чёрные волосы падали ему на глаза, но не скрывали резких, чётких черт лица. Он не пытался ни с кем заговорить, просто медленно поглощал свою еду, словно полностью погружённый в свои мысли. Он выглядел... спокойным. И отстранённым. Как будто шум и гам столовой до него не долетали. — Никто его не знает? — поинтересовалась Ванесса, с внезапным интересом разглядывая незнакомца. — Симпатичный. Загадочный. Моя слабость. — Отстань, Несс, — лениво бросил Майкл. — Парень первый день в нашем аду, а ты уже свадебное платье примеряешь. — А ты ревнуешь? — кокетливо подмигнула она. — К нему? — Майкл фыркнул. — Да я... — он хотел отпустить едкую шутку, но вдруг запнулся. Новенький поднял глаза от тарелки. И посмотрел прямо на него. Взгляд был не грубым, не оценивающим. Скорее... изучающим. Глубоким и тёмным, как омут. Майкл почувствовал, как по спине снова пробежали мурашки. Он первым отвёл глаза, сделав вид, что очень заинтересован своим пакетом молока. — Что? — спросил Эрик, заметив его замешательство. — Ничего, — буркнул Крайтон. — Показалось. Он больше не смотрел в ту сторону, но чувствовал на себе этот взгляд. Весь оставшийся обед прошёл под этим странным, давящим ощущением, которое лишь усугубляло воспоминание о произошедшем на истории. Даже язвительные комментарии Тимоти и громкий смех Зандера не могли развеять его странное напряжение. После ланча, пока все неслись по коридорам на следующие уроки, Майкл задержался у своего шкафчика, пытаясь найти конспекты по литературе. Коридор быстро опустел, остался лишь гулкое эхо далёких шагов. Он уже было собрался захлопнуть дверцу, как вдруг почувствовал чьё-то присутствие за спиной. Обернувшись, он замер. Перед ним стоял тот самый новенький. Вблизи он казался ещё выше. Его лицо было невозмутимым, но в глазах плескалась какая-то странная, тёплая глубина. — Ты Майкл Крайтон, — сказал парень. Его голос был тихим, немного хрипловатым, но очень уверенным. Это не был вопрос. Майкл, ошарашенный, кивнул, потеряв на мгновение дар речи. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Воздух между ними казался густым и наэлектризованным. — А ты... кто? — наконец выдавил он из себя. Парень сделал небольшой шаг вперёд. Дистанция между ними сократилась. Майкл почувствовал лёгкий, едва уловимый запах дыма и чего-то свежего, как запах после дождя. — Лео Варгас, — тихо ответил парень. — Я новенький. Он не сводил с Майкла тёмного, изучающего взгляда. Казалось, он ждал чего-то. Какой-то реакции. Какого-то признания. И в глубине его глаз, Майклу, уже сбитому с толку сегодняшним происшествием, показалось, что мелькает тот же самый знак — знак чего-то древнего, знающего и совершенно не принадлежащего этому миру. Майкл молчал, не в силах отвести взгляд. Его разум отчаянно пытался осмыслить происходящее. Гул в коридоре, пульсирующая боль в висках, оживший портрет — всё это смешалось в один сплошной, сюрреалистичный кошмар. Лео медленно кивнул, словно удовлетворив своё любопытство. Лёгкая, едва заметная улыбка тронула уголки его губ. Не говоря больше ни слова, он развернулся и пошёл прочь по пустому коридору, его шаги были почти бесшумными. Майкл остался стоять один, прислонившись к холодному металлу шкафчиков, с странным ощущением пустоты и недосказанности. Он провёл рукой по лицу, пытаясь привести в порядок хаос в голове. Похмелье, оживший генерал, этот загадочный Лео... Мир, который ещё утром был скучным и предсказуемым, внезапно треснул по швам, открывая нечто странное, пугающее и безумно притягательное. И Майкл с ужасом и любопытством понимал, что это только начало.