Майкл Крайтон. Цитадель Тьмы.

      Последний звонок прозвенел, вырывая Майкла из оцепенения. Он медленно поднялся из-за парты, ощущая каждым нервом неестественную тяжесть в теле. Школьный коридор, обычно наполненный гамом и смехом, сегодня казался туннелем в другое измерение. Звуки доносились приглушенно, словно сквозь толщу воды. Флуоресцентные лампы мерцали, вызывая тошнотворную пульсацию в висках. Каждый щелчок запираемого шкафчика, каждый отзвук смеха, уносившийся из открытых дверей классов, отдавался в его сознании эхом того безмолвного крика, что застыл в воздухе кабинета истории. Эрик шагал рядом, оживленно рассказывая о вчерашней вечеринке. Его слова сливались в монотонный фон, из которого Майкл выхватывал лишь отдельные обрывки фраз. Голос друга звучал как будто из-за толстого стекла — искаженно и далеко.       — …и тогда она говорит ему: 'Милый, твои мозги явно находятся в другом месте!' А он … Крайтон? Ты вообще меня слушаешь?       — Что? Да, конечно. Мозги. Смешно. - Майкл моргнул, пытаясь вернуть фокус. Его пальцы непроизвольно сжали ремень рюкзака.       — Ты выглядишь так, будто тебя только что вырвали из могилы. Всё в порядке? — Эрик остановился, изучающе глядя на него. Зеленые глаза прищурились, заметив бледность лица друга.       — Просто устал, — буркнул Майкл, отводя взгляд к запыленному оконному стеклу. — Давай просто поедем. Мне нужно... отдохнуть.       Его ладонь непроизвольно потянулась к груди, где под тканью рубашки пульсировал тот самый синяк. Они вышли из школы в ясный осенний день, но для Майкла мир потерял свои краски. Солнечный свет казался плоским и искусственным, как в дешевой театральной постановке. Тени лежали слишком резко, очертания предметов двоились на периферии зрения. Он машинально направился к своей "Мазде", но по пути его внимание привлекла клумба у входа — аккуратные ряды бархатцев и бегоний, посаженные заботливыми руками школьного садовника.       Неосознанно он протянул руку, чтобы прикоснуться к бархатистому лепестку. В последний момент он одернул себя, но кончики пальцев все же коснулись растения. Эффект был мгновенным и ужасающим. Цветок почернел и сморщился за долю секунды, словно его окунули в кислоту. Тление побежало по стеблю, перекидываясь на соседние растения. Через мгновение на клумбе зияло черное пятно размером с тарелку, земля под ним стала серой и безжизненной. Воздух наполнился сладковатым запахом гниения. Майкл отшатнулся, судорожно засовывая руку в карман джинсов. Сердце бешено колотилось, ударяя по ребрам как птица в клетке. Он озирался по сторонам, но вокруг никого не было — все уже разъехались или ушли. Только он и это молчаливое, быстрое уничтожение, которое он принёс в мир одним неосторожным прикосновением.       — Что за черт? — прошептал он, чувствуя, как подкашиваются ноги. Голос звучал хрипло и чуждо. Майкл глубоко вдохнул, пытаясь взять себя в руки, и побрел к своей «Мазде». Эрик уже ждал его, прислонившись к пассажирской двери и уставившись в телефон. Он что-то печатал, и на его лице застыла легкая ухмылка — вероятно, переписывался с кем-то из их общей компании.       — Готов? — бросил Эрик, не отрываясь от экрана. — Джереми зовет в доки. Говорит, будет весело.       Майкл лишь кивнул, стараясь не смотреть в сторону почерневшей клумбы. Его пальцы сжали ключи так, что металл впился в ладонь. Он боялся, что Эрик заметит неладное, поднимет голову и увидит это черное пятно смерти посреди ухоженного школьного двора. Но Эрик был поглощен перепиской. Он лишь мельком взглянул на Майкла, открыл дверь и устроился на пассажирском месте, продолжая тыкать в телефон.       — Ты в порядке? Выглядишь бледнее, чем мой покойный дед, — прокомментировал он, но вопрос прозвучал риторически, без ожидания настоящего ответа.       Майкл молча завел машину. Мотор отозвался ровным гулом, и он почувствовал слабый прилив надежды. Может быть, все не так плохо? Может, он сможет это контролировать? Он вырулил на дорогу, и именно тогда начались сбои. Первый же светофор погас на секунду, когда они подъезжали к нему. Эрик поднял глаза от телефона.       — Что за хрень? — пробормотал он.       — Наверное, перегорел, — сипло выдавил Майкл, чувствуя, как по спине бегут мурашки.       Эрик хмыкнул и вернулся к переписке. Но когда собака у дороги взвизгнула и забилась под скамейку, он снова отвлекся.       — Бедолага. Наверное, что-то не то съела.       Майкл молчал, вцепившись в руль. Он чувствовал каждый сбой, каждую аномалию, как будто это были его собственные нервные окончания, вывернутые наизнанку. Когда они свернули на Саншайн-Стрит, Эрик наконец убрал телефон.       — Ладно, я тут сойду. Надо забежать домой за кое-какими вещами перед тусой. — Он посмотрел на Майкла, и его взгляд стал серьезнее. — Ты точно в порядке? Может, я с тобой зайду?       — Нет! — ответ Майкла прозвучал резче, чем он планировал. Он тут же смягчил интонацию. — Просто... мне нужно отдохнуть. Одному. Я потом позвоню.       Эрик изучающе посмотрел на него, но кивнул.       — Ладно. Держись, братан. И... постарайся никого не убить до вечера. — Он хлопнул       Майкла по плечу, вышел из машины и направился к своему дому, даже не заметив дымка из почтового ящика Крайтонов.       Майкл с облегчением наблюдал, как его друг скрывается за поворотом. Он был один. Один со своим проклятием. И теперь ему предстояло войти в пустой дом, где его ждали только призраки и последствия того, чем он стал.       Он припарковался, выключил двигатель и вышел из машины, заметив странный дымок, исходящий из почтового ящика у калитки.       С опаской он подошел и открыл его. Внутри лежала стопка рекламных листовок и пара конвертов. И все они — каждый листок бумаги — были обуглены по краям, словно их вынули из печи секунду назад. Чернила на некоторых расплылись и испарились, оставив лишь призрачные следы слов.       Он захлопнул ящик и почти побежал к дому, чувствуя, как паника снова поднимается по спине ледяными щупальцами. Ключ дважды выскальзывал у него из мокрых от пота пальцев, прежде чем он смог открыть дверь.       В прихожей пахло озоном и тишиной. Он запер дверь на все замки, прислонился к ней спиной и закрыл глаза, пытаясь унять дрожь в коленях. Сердцебиение постепенно замедлялось, но в ушах по-прежнему стоял звон.       Тишина дома была гробовой. Он слышал собственное сердцебиение, скрип половиц под собственным весом, даже тиканье часов в гостиной, до которой было метров пятнадцать. Он пошёл на кухню, машинально потянулся к холодильнику, но остановил себя на полпути. Рука дрожала.       Вместо этого он налил себе стакан воды из-под крана. Вода показалась ему странно тёплой и отдавала металлом. Он всё равно выпил её залпом, чувствуя, как она обжигает горло, словно он проглотил песок.       Ему нужно было отвлечься. Забыться. Он прошёл в кабинет, плюхнулся перед компьютером, ткнул кнопку включения. Монитор мигнул синим экраном — и погас. Системный блок издал неестественно громкий, хриплый гудок и замолк. Лампочка на сетевом фильтре погасла.       — Да чтоб тебя, — прошептал Майкл, бессильно ударив кулаком по столу. Удар отозвался тупой болью в костяшках.       Он откинулся на спинку кресла и замер, прислушиваясь к пульсации в своих висках. Она совпадала с ритмом тиканья часов. Словно что-то внутри него синхронизировалось с миром, настраивалось на его разрушение.       Его взгляд упал на полку с книгами матери. Старые кожаные переплёты, пахнущие пылью и временем. Он потянулся к одной — сборник мифов Древней Греции, — но снова остановился, боясь прикоснуться. Вместо этого он просто смотрел на неё, и в голове сами собой всплывали обрывки фраз, образы... Тантал, стоящий по горло в воде, которая отступает от его губ... Сизиф, катящий свой камень... Прометей, прикованный к скале, с выклёванной печенью…       Он чувствовал себя именно так. Наказанным. Проклятым богами за какую-то неведомую провинность.       Внезапно его взгляд упал на фотографию в рамке на столе. Он и мать, два года назад, на пляже. Она смеётся, загорелая, с мокрыми от морской воды волосами. Он стоит рядом, улыбаясь в камеру, и в его глазах ещё нет этой пустоты. Майкл потянулся к фотографии, забыв об осторожности. Его пальцы коснулись стекла...       ...и мир провалился.       Его бросило в жар, потом в ледяной пот. Перед глазами поплыли пятна. Он услышал её голос — не в памяти, а прямо здесь, в комнате. Шёпот. «Мики... осторожней...»       Он дёрнул руку назад, словно от огня. Фотография упала лицом вниз на стол. Сердце колотилось, выпрыгивая из груди. Это был не сон и не галлюцинация. Он слышал её. Чётко и ясно.       С шипящим звуком погасла настольная лампа. В комнате стало темно, если не считать тусклого вечернего света, пробивавшегося сквозь окно. Майкл сидел в темноте, дрожа, и смотрел на перевёрнутую фотографию. Он больше не сомневался. С ним происходило нечто. Необъяснимое. Ужасное. И самое страшное было в том, что это исходило из него самого.       Он не знал, сколько просидел так в темноте. Снаружи совсем стемнело. Его телефон лежал рядом мёртвым грузом — он даже не пытался его включить.       Внезапно его взгляд упал на окно. На тёмном стекле, за которым угадывались очертания соседского дома, проступили буквы. Словно кто-то вывел их изнутри на запотевшем стекле, но стекло не было запотевшим. Одно слово. Короткое. Простое ЖДУ       Майкл замер, не в силах пошевелиться. Это было уже не просто ощущение, не просто сбой техники. Это было послание. И он с ужасом понимал, от кого оно. Он медленно поднялся и подошёл к окну. За стеклом никого не было. Только пустая ночь. Но буквы на стекле светились тусклым, фосфоресцирующим светом. Он знал, что должен сделать. Узнать, кто ждёт. И зачем. Его рука снова потянулась к стеклу, на этот раз — чтобы стереть слово. Но он остановился в сантиметре от поверхности, боясь прикосновения. Боясь того, что может случиться.       Вместо этого он просто стоял и смотрел, как буквы медленно тают сами по себе, словно их никогда и не было. А тихий ужас в его груди нарастал, заполняя всё существо, становясь единственной реальностью, которую он теперь знал.       Тень в углу комнаты шевельнулась. Сначала это было едва заметным движением — просто сгусток мрака стал плотнее. Затем очертания начали принимать форму. Высокая, худая фигура отделилась от стены, словно рожденная самой тьмой.       Лео вышел из тени. Его движения были неестественно плавными, бесшумными. Темные глаза светились в полумраке, отражая тусклый свет с улицы. Он был одет в простую черную футболку и джинсы, но на его фоне они выглядели как одеяния из другой реальности.       — Я предупреждал, — произнес он тихо. Его голос был спокоен, но в нем чувствовалась сталь. — Ты играешь с силами, которых не понимаешь.       Майкл отступил к стене, не в силах вымолвить слово. Воздух вокруг Лео вибрировал, искажая пространство, заставляя предметы на столе слегка подрагивать.       — Они чувствуют тебя, — продолжил Лео, делая шаг вперед. Его ботинки не издавали ни звука на деревянном полу. — Для них ты, как маяк в ночи. Яркий, неконтролируемый, слепящий.       Он протянул руку, и тьма вокруг сгустилась, образовав вращающуюся воронку между его пальцами. Воздух наполнился запахом озона и чего-то древнего, как пыль на гробницах.       — Я могу научить тебя. — Воронка исчезла, и Лео опустил руку. — Но сначала ты должен перестать бояться самого себя.       Майкл почувствовал, как холодная энергия прошла через его тело. Синяк на груди вспыхнул ледяным огнем, и он сдержал стон. Глаза застилала пелена, но сквозь нее он видел, как Лео смотрит на него — не с жалостью или злорадством, а с холодным, аналитическим интересом, словно изучая редкий экземпляр насекомого.       Выбор был сделан за него.