Пять минут счастья.

- Значит, послушай меня внимательно. - чей-то поздний звонок с незнакомого номера пугает меня, но я сразу узнаю Татин голос, - Я тебе звоню только сейчас, это одноразовая акция. Больше звонить год не буду, справляйся сама и учись жить сама. Кстати, я вообще всех нахуй послала, мне отключиться нужно. И телефон сменила. - И тебе добрый вечер, Тата. Зачем тогда звонишь мне? - Послушай, я знаю, что тебе сейчас очень больно. Знаю. Но пойми, в этом мире есть вещи, которые запрограммированы заранее, и человек не может их менять, как бы ни старался. - Мы… вольны вершить свою судьбу в пределах дозволенного Богом. Это я знаю. - Да. Послушай, твои родители все равно бы развелись. Аллка и Филипп бы так и не смогли обзавестись детьми. И с тобой то, что случилось - должно было случиться. Август или сентябрь, не суть важно. Ничего. Переживешь. - Раком я тоже должна была болеть? - Ой, нет. Это косяк моей дуры, за который прилетело тебе. Потому что ей нехер было мужика от больной женщины, твоей матери, уводить. Я тебя и лечить взялась, чтоб на внуков говно не перешло, так-то мне насрать. - На меня насрать, да? - Как врач - нет. Но… в целом да. Пойми, я не умею любить. Может, и умею, но не так, как принято. Я могу чувствовать ответственность за кого-то. Могу переживать. Но любить - нет, это не мое чувство. Это ты меня любишь ни за что и просто так. Что бы я ни делала. - Да, Тат. Что бы ты ни делала. - Так вот, послушай меня, моя дорогая. Последний раз тебе скажу - никто не виноват в том, что случилось. Так было надо. Ты, кстати, помнишь, зачем ты выздоравливала и что мне обещала? - Я свои обещания помню, Тат. - Да. Я сука. Да. Врала тебе девять лет, чтобы ты сперва вылечилась, затем выучилась. Что теперь? Будешь ненавидеть? - Нет. Не могу. - А мне насрать! По факту наше с тобой общение - это моя благотворительность тебе. Это не значит, что ты дура, нет. Это значит, что я хотела помочь тебе потому-то потому. Это просто такой ход был. - То есть, - у меня на глаза наворачиваются слезы, но я держусь. Даже голос не дрожит, - когда ты мне говорила, что… - Сейчас это не имеет ни малейшего значения! - резко обрываешь ты меня, - Поимела пользу от тебя - ты мне дала общение, мне с тобой интересно было, но сейчас… Мне проще послать тебя в жопу, пока ты сама не послала меня. А ты пошлешь. Потому что все посылали. - Ну я же… - Не все? Да. Честно скажу - да. Но почему я должна этого бояться? Я старая больная бабка, мне 80 скоро. Живи сама по себе. Только аборт сейчас не делай, у тебя рак вскочит и знай - что я буду первой, кто от тебя отречется. Знай это. Молчание. Ты меня оглушаешь, я не знаю, что ответить. Но мне больно и обидно, я молча глотаю слезы. - Если у тебя есть мозги, ты никому не расскажешь. Потому что это унижает тебя, в первую очередь. Мир так устроен, что не особо жалеют. А тебе разве жалость нужна? Тебе - девочке, которая, стиснув зубы, через боль шла за мной по лесу с онемевшими по пояс ногами? Я же помню, я же знаю, я же видела, как у тебя поясница ломила, а ты терпела. Дурацкая привычка экстрасенса чужие боли на себе чувствовать. Я помню, как специально затащила тебя на второй этаж якобы мне помочь, заставила подниматься по лестнице, у тебя ноги совсем отказали, и ты тогда села на попу и на ней по ступенькам спустилась. Я видела это и была удивлена - думала, попросишь помощи. А, когда ты даже не пикнула, я тобой начала гордиться. И знаю, какой ты можешь быть сильной. Так вот эта ситуация тоже обязана сделать тебя сильной. Никогда никому не позволяй себя жалеть. Никогда. Как максимум - напиши книжку о произошедшем, но не более. А тот, кто обидел - поверь мне, будет наказан. Не мной. Хотя в той же степени. А Богом. Если так интересно, то и… месяца не проживет. Это не я решила. Не надо из меня всемогущую суку делать. Я просто знаю. И запомни, все люди несут ответственность. А такие, как я, как ты - в пятикратном размере. Меня раздражает, что ты похожа на меня. Как такая маленькая срань может знать все, что знаю я? Откуда ты? Кто ты? И я делала все, чтобы от тебя избавиться, я так над тобой издевалась - да любой бы уже давно нахер послал. - Я только недавно это поняла. - Ну, кстати, у тебя сейчас есть… я назову это Божьим подарком. Причем с обеих сторон. Замечательной доброты человек, кстати. Тоже сильный, даже ого-го. Но не надо всех людей считать хорошими и добрыми. Не надо. - Нет злых людей, Тат. Есть люди несчастные. - У тебя есть ты. И никогда себя не принижай. Даже правдой. Случилось - подотри жопу, смой в унитаз и иди дальше. Из любой ситуации можно извлечь пользу. - Да? И где же она? - Ну… в свое время узнаешь. - Значит… Это наш последний разговор? - Поверь мне, вскоре ты сама не захочешь меня видеть и слышать. Потому что голова твоя будет забита совсем другими вещами. Живи. Твори. Радуй. Лечи. - Я не знаю, что тебе ответить. - Ничего. Я позвонила… Мне захотелось напомнить тебе о тебе. Останься такой же наивной. Чистой. Замечательной. Таким же ребенком, какой в тебе живет. Во! Как Филька! Кстати! Пиздец вы с ним похожи! Ты умная талантливая девка, не тони в своей печали. Но… Сохрани себя. Это мое последнее тебе наставление. - Спасибо… - Строчка есть замечательная… бывает так, что песня говно, а одна строчка в ней на вес золота. Про темные дворы. Знаешь? - «За меня споют бураны темного двора?» Это первое, что пришло в голову. - Ну ты срань. И это знаешь. Да. Ведь это уже имеет для тебя значение, ведь так? - Может быть. - Вот обо мне даже бураны не запоют. А ведь я многого добилась. Но… О тебе иначе. Держись на плаву. Даже если кто-то догадается о том, что случилось - обещай мне молчать. Ради себя самой. - Тат… - Для меня все люди - это дети. Которых надо лечить. Иногда любить. Иногда пиздить. Дети. - У каждого свой взгляд… - И нет ничего хуже, когда тебя жалеют. Это унижение. - Да. - Ложись спать. Вспомни, как тогда, в Твери, когда я тебе полечила спину, чмокнула в макушку и накрыла одеялом. Ты заснула сразу же, а я два часа рядом сидела, чтобы ты могла поспать - сдерживала тебе боль, чтобы ты не проснулась от нее. - А говоришь, не любишь. - Знаешь, в 45 лет я сделала аборт. - Какой из семи? - Семь - это что я помню. Вообще, их было больше. Короче, в 45 я сделала аборт и, когда ты меня начала поражать - своими вкусами и знаниями - я так прихуела, что стала считать тебя своим нерожденным ребенком. Талант от таланта - ты все переняла от меня. Знания - как губка впитывала. И относилась к тебе соответственно. Да, я себе противоречу, но… Во мне просыпался какой-то инстинкт по отношению к тебе, вытащить тебя стало делом принципа. Еще поэтому. - Это я знаю. - Поэтому живи. Жизнь прекрасна и удивительна. И все-таки помни одну простую истину - человек нужен только сам себе. Хорошо, когда у тебя есть общение: коллеги, пациенты, одногруппники, фанаты, читатели, друзья. Но еще лучше, когда у тебя есть ты. Ладно. Ложись спать. Ничего не делай - пусти эту ситуацию на самотек. Я не прошу, я приказываю. И молчи. Тебе все равно никто не поможет - ни папашка твой. Никто. Ты не теряешь меня - ты обретаешь себя. И я ухожу сейчас, в тот момент когда тебе нужна больше всего моя помощь и поддержка, я предаю тебя, чтобы ты от меня отстала и чтобы стала сильнее. Я предаю тебя. Как предала, бросив наедине с химией, хотя я клялась этого не делать. Как предала, когда умерла твою мать и бабушка и напрочь отключила телефон, чтобы ты мне даже не дозвонилась. Тогда я лавировала, теперь говорю в лоб - я тебя предаю. Оставляю. Бросаю наедине с твоей бедой. Но не будь… Нет, ты не будешь такой сукой. Нет. И люди, что окружают тебя - тоже, потому что они являются твоим отражением. Ты не одна. - Ты всегда останешься самой большой моей болью, Тат. - И слава Богу. Надеюсь, что больше ты такого говна не переживешь. Напиши об этом книжку. Напиши об этом всём. Но все же… если родишь дочку, назови ее моим именем. Доброй тебе ночи, моя нерожденная душа. Помни, что меня рядом нет. Я не успеваю ничего ответить. Звонок уже… сброшен. В глазах слезы, ощущение такое, будто я второй раз теряю мать. Родного человека, как минимум. Когда Тата бросила меня наедине с химией, я лежала в обнимку с подаренной ей иконой Всецарица и лысая рыдала от этого предательства. Сейчас… Масштаб боли такой же. Я поворачиваю голову на прикроватную тумбочку - икона все еще стоит. И строчка песни всплывает в памяти. За меня споют бураны темного двора…