Семейные драмы

Из сладкого сна, после бурной ночи, меня вырвал звук дёргающейся дверной ручки. Даже спросонья не понадобилось много времени, чтобы понять: «Если Бича утром увидят в моей комнате – нам обоим конец». Однако, открыв глаза, я осознала, что в кровати лежу одна. Не оставив себе времени на удивление, я вскочила и направилась навстречу к своему незваному гостю, обнаружив, что дверь, как и накануне вечером, была заперта на ключ. Сперва я обрадовалась этому факту, ведь иначе человек, пытавшийся вырвать ручку двери и вломиться ко мне в комнату, сделал бы это без особых усилий. Но затем в моей голове возникла мысль: «Неужели ночь, проведённая с братом, мне просто приснилась?» Как только я повернула ключ в замке дважды и надавила на ручку, чтобы выйти, на пороге мгновенно возникла мама. Вид у неё был, мягко говоря, не цветущий (вероятно, повлиял выпитый вчера алкоголь). – Мисс Браун, – в официальной манере начала она, заглядывая вглубь комнаты через моё плечо, видимо в попытке убедиться, что я одна. – Да? – Я, кажется, просила тебя не запирать дверь на ключ, – мама абсолютно бесцеремонно меня оттолкнула и отправилась исследовать моё «логово». – Я знаю, но мне гораздо комфортнее спать, зная, что посреди ночи ко мне никто внезапно не ворвётся и не потревожит, – я закатила глаза, почувствовав, как показатель на шкале моего раздражения начал довольно стремительно расти. Однако, мне каким-то чудом удалось сохранить спокойный тон в голосе. – К тебе кто-то пытался вломиться ночью? Это был твой Брат? – мама сделала особый акцент на втором вопросе, а затем, не дождавшись от меня ответа, добавила, – Так и знала, не стоило ему сюда приезжать… – Да не пытался никто ко мне вломиться! А запертая дверь – это обыкновенное обеспечение личного пространства. Прекрати себя накручивать! – я слышаласвой голос будто со стороны и чувствовала, что начинаю говорить громче и агрессивнее. – Я просто пытаюсь уберечь тебя! – мама подошла ко мне и взяла за запястье. – Уберечь от чего? – мой тон никак не хотел сбавляться, раздражение не отступало. Было желание вырвать руку и просто уйти, тем самым завершив этот тупой диалог. – От насилия, Санцет, от насилия! – мамины глаза вдруг наполнились слезами. – Мам, ты чего? – её реакция вызвала искреннее удивление, никогда раньше не видела её плачущей. – Всё нормально, – она освободила моё запястье, смахнула слёзы со своих щёк тыльной стороной ладони и, как ошпаренная, вылетела из комнаты, оставив меня наедине со звенящей от напряжения тишиной. Я никак не могла поверить в увиденное. Моя мама – настоящая каменная леди, мне даже улыбку её видеть доводилось нечасто, что уж говорить о слезах. Я никак не могла понять, почему же она так остро реагирует на эту тему. Тем не менее, гораздо сильнее волновал вопрос, куда делся Бич. Мамин театр одной актрисы меня взбодрил, и теперь я, ни капли не сонная, со всей уверенностью могла сказать, что наша ночь с братом не была оплотом моего больного воображения. Об этом же свидетельствовал и небольшой засос на груди, отражение которого я заметила в зеркале чуть позже, когда снимала пижамную маечку, с целью сменить одежду. «Брат никак не мог выйти, при этом оставив дверь закрытой изнутри,» – размышляла я. Значит, оставалосьдва варианта: либо он прячется где-то в комнате, либо умудрился вылезти через окно. Вариант с окном я отмела практически мгновенно, поскольку спальня моя располагалась на втором этаже, а потому я опустилась на четвереньки и принялась искать Бича под кроватью, негромко зовя его по имени. Но ни под кроватью, ни в шкафу его не оказалось (а больше прятаться было негде). «Значит, всё-таки окно» – подумала я, поспешив покинуть свою обитель, чтобы всё-таки отыскать этого мастера исчезновений. Однако, преодолев половину лестничного пролёта, я замерла, ведь, вместо брата, на первом этажеобнаружила разворачивающийся конфликт. – Забирай своего чёртового сына и поваливайте оба! – кричала мама. Сперва я решила, что она разговаривает с отцом (хотя не понимала, чем он-то заслужил её агрессию), но того в гостиной видно не было. Мама орала на дядю Холла, своего старшего брата. Я бы могла просто спуститься к ним, тем самым остановить их перепалку или, по крайней мере, временно отложить. Но любопытство взяло надо мной верх, очень уж хотелось разобраться в причинах произошедшего скандала. Поэтому я попыталась максимально затаиться, по-прежнему оставаясь стоять на лестнице, чтобы иметь возможность понаблюдать за сложившейся ситуацией. Я была настолько заворожена их разговором, что смысл некоторых фраз доходил до меня лишь спустя некоторое время. Так, находясь в «засаде» уже несколько минут, я внезапно вспомнила самую первую реплику мамы, которую мне удалось услышать. «Забирай своего сына» – она ведь сказала именно это. Вероятно, из-за того, что я столь внезапно стала свидетелем довольно крупной ссоры, мозг ненадолго оцепенел, но в тот момент пелена, окутывавшая моё сознание, спала. Я поняла, что у дяди нет детей. Конечно, мне могло послышаться, но мамин крик, вырвавшийся вместе с этой фразой, делал каждое слово в предложении более, чем чётким, и не оставлял сомнений, что я всё услышала верно. Ещё один вариант, сгенерированный мной в тот момент, состоял в том, что «сын» в данном случае – это какое-то внутряковое слово, значение которого понятно только им. Или аббревиатура… А может вообще чья-то кличка? Немного отставив свои размышления в дальний угол, я продолжила наблюдение. Холл не был так взволнован, как мама. Напротив, он пребывал в состоянии полного спокойствия, будто насмехаясь над ней. Реплики его звучали довольно мягко и тихо, из-за чего я едва могла их разобрать. Но мне казалось, что своей интонацией Холл пытается успокоить сестру. Однако, она не поддавалась, продолжая отвечать на его размеренныеи, на вид, дружелюбные фразы криком. Без погружения в контекст, было нереально понять, о чём идёт речь. – С чего ты вообще решила, что это так? – всё также тихо спросил дядя, и то ли мои уши уже адаптировалиськ его тихому голосу, то ли он всё же начал повышать тон, но я с лёгкостью разобрала сказанное. Ещё бы понять, что такое «это» и, в качестве бонуса, узнать так оно или нет. Но сделать этого мне, вероятно, было не суждено, потому что за моей спиной, со стороны второго этажа, весьма некстати раздались шаги. Обернувшись, я увидела отца, который, судя по помятому виду, совсем недавно проснулся. – Ты чего на лестнице сидишь? Спускаться устала? – он в своём репертуаре, пошутил, стоило ему увидеть первого же человека на своём пути. – Нет, там просто мама с Холлом ругаются, я боялась потревожить. Вот и жду, когда они закончат, – уверенно сказала я, практически не соврав. И, конечно же, тактично улыбнулась в ответ на его подкол. – То-то показалось, что твоя мама кричит. Ещё подумал, как странно, что ругань адресована не мне, – папа ухмыльнулся. Жена ему досталась с отвратительным характером, она действительно часто на него ворчала. В отличие от меня, папе было совершенно не интересно слушать и вникать в перепалку мамы с Холлом, поэтому он спустился к ним, на первый этаж, и абсолютно беспардонно прервал их. – Ну чего вы ссоритесь с утра пораньше? Знаете ведь пословицу «Как день встретишь – так его и проведёшь», – папа произнёс это так естественно, что никто даже не задумался о том, что в оригинале пословица звучит иначе. К тому же, данное перефразирование звучало как убедительная причина для прекращения стычки. Мама, после появления отца в поле зрения, будто напряглась ещё больше, но я списала всё на то, что она просто не хотела, чтобы он встревал в их с братом дела. Лицо дяди Холла, по-прежнему, практически не выражало никаких эмоций. Я не могу сказать, что хорошо его знаю, ведь он начал более плотно общаться с нашей семьёй только пару лет назад и исключительно по праздникам, поэтому плохо представляю, что скрывает под собой эта маска безразличия. Или это не маска, и ссора с сестрой его действительно никак не трогает? Как бы там ни было, в одном я уверена точно, дядя всегда казался мне странным, и вряд ли это когда-то изменится. Порой он выглядел очень жутко, будто может внезапно капнуть яд в твой утренний кофе, и сделать это лишь потому, что ему так захотелось. Пару раз я пыталась говорить об этом с мамой: о его странностях, о том, почему она столько лет не поддерживала с ним связь, да и об обычных вещах, типа: «А кем он работает? Где живёт? Есть ли у него девушка?», но мама на всё отвечала очень поверхностно и скупо, без подробностей. Возможно, она и сама имела мало представления о том, как живёт её брат и, судя по всему, не горела желанием узнавать больше. Зато дядя всегда интересовался тем, как обстоят дела у мамы и пытался наладить контакт, но делал это в своём стиле (странно), чем скорее отталкивал её от себя. Они будто Том и Джерри из одноимённого мультика – не могут друг без друга, но и здоровыми их отношения точно не назовёшь. У меня не большой опыт работы с психологами, но я точно знаю, что они называют подобную связь созависимой. Причин для возникновения такой связи бывает множество, но самая основная из них – это отсутствие личных границ, что в случае мамы с Холлом – очевидная проблема. Я множество раз наблюдала, как дядино общество заставляет маму чувствовать себя некомфортно, и как, при этом, она не может прекратить их коммуникации насовсем, хотя и грозится сделать это после каждого семейного застолья. И я не знаю, всегда ли их отношения были такими, или в какой-то момент между ними пробежала самая чёрная и самая злющая кошка в мире, но одно я знаю точно – мы с Бичем должны сделать всё, лишь бы никогда не стать такими, как они. Мысль о Биче невольно заставила меня улыбнуться и вспомнить прошлую ночь, а затем меня вновь накрыла волна беспокойства, ведь, выходя из своей комнаты, я планировала отыскать его, но все эти семейные драмы сбили меня с толку. Воспользовавшись тем, что папа увёл маму на улицу подышать свежим воздухом, а дядя на что-то отвлёкся, я проскользнула в комнату Бича. Внутри было довольно темно, поскольку брат всё ещё не проснулся и не открыл жалюзи на окнах. Эта обстановка показалась мне интимной и такой приятной, что я просто не смогла отказать себе в удовольствии и пристроилась на кровати рядом с Бичем. Я обняла его со спины, и лежала так до тех пор, пока он не начал ворочаться, а затем и вовсе не проснулся. Обнаружив кого-то у себя в кровати, он сперва дёрнулся – то ли подумал, что случайно остался на всю ночь у меня в комнате и испугался, что нас спалят родители, то ли не ожидал, что он не один. Но, когда понял, что это я, расслабился и прижался ко мне посильнее. Так мы пролежали в тишине несколько уютных и тёплых минут. – Это глупый и неоправданный риск, Санцет, – именно эти слова впервые прервали нашу нежность, но утренний глубокий и хриплый голос Бича был настолько сексуальным, что до меня не сразу дошел смысл сказанного. – Неоправданный? – сообразила я через пару минут, – то есть, для тебя шанс побыть со мной – это неоправданный риск? – Принцесса, ты же знаешь, что я не это имел в виду, – снова этот голос… Я, наверное, хотела ответить что-то ещё, поспорить с ним, может даже заставить извиниться за то, что он не оценил мой утренний визит, но его тихий бас у меня под ухом превратил меня в мартовскую кошку в период течки. И всё, на что я стала способна теперь – это прижаться к нему ещё сильнее, обхватить ногами его талию и, развернув его на спину, оседлать. Как только я оказалась сверху, то поняла, что пути назад уже нет, ведь его утренний стояк упёрся прямо в мою попку. По всему моему телу пробежался табун мурашек, а маленькие волоски на руках встали дыбом, по мне будто ударил небольшой электрический разряд, так что мне пришлось слегка встряхнуться, чтобы сбросить это напряжение. А уже через мгновение я пошла в атаку, воспользовавшись затуманенным сознанием едва проснувшегося брата – я оставила дорожку из влажных поцелуев на его шее, а затем спустилась к его накачанной груди и поочерёдно поигралась с каждым его сосочком, сперва лаская их языком, а затем слегка прикусывая. Дыхание Бича участилось от внезапности моего «нападения», а из его груди вырвался приглушённый хриплый стон. Он притянул меня к себе для поцелуя, буквально врываясь языком в мой рот и настойчиво приглашая мой язык сделать то же самое. – Всё ещё считаешь риск неоправданным? – я прервала наш поцелуй только чтобы прошептать ему на ухо этот дурацкий вопрос, ответ на который и так знала, ведь тяжёлое дыхание и стояк Бича всё говорили за него. – Да, я всё ещё так считаю, но, кто не рискует – тот не пьёт шампанское, верно? Рука брата сомкнулась на моей шее, слегка придушивая и возвращая мои губы на их законное место – в наш поцелуй. Наши влажные языки сплетались в хаотичном и жарком танго, а мои бёдра тем временем уже двигались, выписывая круговые движения, дразня клитор трением о твёрдый бугорок в штанах моего бойфренда. Я ощущала, как сильно мои трусики намокли, из-за чего тереться стало ещё приятнее, но мне хотелось прямого контакта, чтобы его горячий член обжигал мой нежный клитор, раздвигал лепесточки половых губ, а затем совсем немного, на полголовки, входил в меня, заставляя сходить с ума и молить засадить поглубже. Я на несколько мгновений разорвала наш с Бичем поцелуй, чтобы стащить с него его любимые серые спортивки, которые он носит исключительно дома и исключительно на голое тело, из-под них, прямо мне навстречу, буквально выскочил его член. Удивительно, что с нашего прошлого полового акта прошло всего несколько часов, а я уже так соскучилась (до сих пор не понимаю, как мы выдержали друг без друга несколько месяцев). И только я успела устроиться на обнажённом члене своего брата и начать тереться об него, как в дверь постучали (спасибо, что не ворвались без спроса, как это часто бывало у нас в семье, хотя вполне могли, ведь замка в двери не было и, соответственно, возможности её нормально запереть – тоже). Я соскочила с Бича, как ошпаренная, моментально натянула шорты и трусики, которые, к счастью, я не успела снять до конца, они так и остались болтаться у меня на бёдрах. Бичу тоже удалось быстро подтянуть свои серые спортивки, когда вдруг за дверью раздался нетерпеливый голос дяди Холла: – ДЕТИ, Я ВХОЖУ, – громко предупредил он. И действительно, спустя ровно две секунды, дверь распахнулась, и дядя застал нас в очень интересном виде – Бич сидел на краю своей кровати, сложив ручки на коленочки, как примерный ученик (он пытался таким образом прикрыть стояк), а я стояла, подпирая стенку, с лицом, типа: «Ебать, окно ахуенное» и делая вид, что что-то заинтересованно разглядываю. – Чего так долго не отвечали, раз ничем не заняты? Или вы тут конфетки втихаря трескаете? – Холл ухмыльнулся, будто знал, какие именно конфетки мы тут трескаем (или у меня уже начинается паранойя). Мы с братом нервно хихикнули и ответили что-то невнятное, типа: «Ой, а мы чё-то как-то не услышали», благо дядя не продолжил задавать вопросы, и я выдохнула – значит всё же паранойя. – А ты чего вообще заходил? – весьма кстати спросил Бич, который, видимо, вышел из ступора раньше меня. – Семейство хочет вечером ещё шашлыков пожарить, а мяса нет, нас с тобой, –дядя посмотрел на Бича, – попросили на рынок съездить, мы же лучше всех жарим… мясо, – снова эта двусмысленная фразочка и ухмылка, которую я изначально даже не заметила. Бич тут же загрузил Холла вопросами, типа «На какой рынок поедем?», «А какое мясо лучше усваивается?», «В каком больше белка?» и тд, максимально отводя внимание дяди от меня, так что я выскользнула из комнаты практически так же незаметно, как и проскользнула туда около часа назад. Разница была лишь в том, что теперь я была возбуждённая, неоттраханная и оттого раздражённая.