Семейные драмы

Время шло, всё сильнее приближая меня к экзаменам и окончанию школы. С момента ухода Бича прошло уже больше трёх недель, с момента окончания каникул – две недели. Чед, как и обещал, постоянно находился рядом: утром за мной заезжал его водитель, который отвозил нас обоих на занятия; он же забирал нас после уроков и куда-то вёз – иногда домой к Чеду, а иногда в кино или в ближайшую кафешку. Друг старался пристально следить за моим питанием, ведь знал, что меня по-прежнему мучала утренняя тошнота и рвота. Я ела всё, что он мне заказывал, но аппетит ко мне так и не пришёл. Как и менструация. Я никогда ещё так сильно не ждала наступления месячных, как в мае того года. Каждый день начинался с проверки приложения для отслеживания «женских приколов», и потому, когда мне наконец пришло уведомление: «Плановый день начала цикла! Отметьте месячные в календаре и поделитесь своим самочувствием», я тут же вскочила с кровати и понеслась в туалет. Стянув с себя трусы и усевшись на унитазе, я обнаружила, что кровотечения нет. При виде чистого нижнего белья сердце ушло в пятки. Мой организм всегда работал как часы, так что я ожидала, что, как и каждый месяц, двадцатого числа проснусь с кровавой лужицей между ног. Вместо этого меня снова вырвало. Однако, надежда ещё не была потеряна. «Может, из-за стресса цикл немного сбился? И тошнит меня тоже из-за стресса… наверное» – пыталась успокаивать себя я. Снарядившись прокладками перед выходом в школу, я молилась о том, чтобы «эти дни» начались в течении суток. Я была согласна на самую болезненную менструацию в жизни – пусть скручивает от боли, льёт как из ведра и что угодно ещё – лишь бы я не была беременна. Весь день я была как на иголках, чего не мог не отметить Чед, принявший на себя роль моей няньки. – Эй, ты как? – спросил он у меня в перерыве между пятым и шестым уроками, – выглядишь бледной. – Всё в норме, – соврала я. – Тебя снова тошнит? Может уже запишешься к гастроэнтерологу? У тебя явно какие-то неполадки с желудком. – Без тебя разберусь! – рявкнула я в ответ на попытку заботы о моё здоровье. – Ладно-ладно, не злись. Я просто переживаю, ты сама не своя в последние недели. Всё из-за нервов, да? Ты нечасто об этом говоришь, но это ведь связано с Бичем? Я понимаю, он разбил тебе сердце, и ты чувствуешь душевную боль, но нельзя же себя так изводить! – Да знаю я, знаю… – я глубоко вздохнула, закатив глаза от легкого подкатывающего раздражения, – со мной всё нормально. Я не хотела делиться с ним своими переживаниями, ведь даже сама с собой до сих пор не решалась откровенно об этом побеседовать. Тема слишком тяжёлая, слишком сложная и неоднозначная. Чед и не настаивал, видимо, не желая на меня давить. Я продолжала ждать. Когда с плановой даты начала месячных прошло четыре дня, а они так и почтили меня своим визитом, я окончательно потухла. И моя надежда тоже. Я чувствовала, что запахло жаренным – в буквальном смысле – моё обоняние обострилось до немыслимых частот. Я из своей комнаты чувствовала, что готовит повар на первом этаже и меня выворачивало от этих запахов каждое божье утро. Погуглив, я, ожидаемо, выяснила, что с беременными такое случается часто. «С беременными такое случается часто» – я продолжала крутить эту фразу из Гугла в голове целый день. Прошла ещё неделя. Календарь перевернулся на следующую страницу – начался июнь. До начала экзаменов оставалось меньше месяца, а все мои мысли и история браузера были заполнены вопросами о беременности. Я не могла думать ни о чём другом, постоянно щупала свой живот и продолжала молить Всевышнего о пощаде. Начитавшись лайфхаков в интернете, я каждый вечер пила какую-то бурду из имбиря, лимона и укропа, ведь многие писали, что это помогает ускорить наступление задержавшихся месячных. Ещё одной ежедневной рутиной стал мониторинг гинекологических клиник. На сайте каждой из них было написано, что несовершеннолетним аборт можно сделать только с согласия и при личном присутствии законного опекуна. Эта новость буквально уничтожала последнюю кроху моей веры в лучшее. Я, конечно, понимала, что мама не станет мне мешать, учитывая её горький опыт, когда родители не дали ей возможности избавиться от нежеланного ребёнка. Но я абсолютно не представляла, как мне преподнести ей эту новость. Что делать, когда она спросит, кто отец? Не могла же я сказать правду. Бич ужасно поступил, бросив меня, но ломать ему жизнь я не собиралась. Осознание того, что счёт идёт на недели, очень сильно меня нервировало. Я практически не спала, а, когда мне всё же удавалось прикорнуть, то меня преследовали жуткие сны про моего нерождённого ребёнка и его отца, оставившего меня на произвол судьбы. Когда срок, прошедший с последнего полового акта, перевалил за пять недель, я стала больше похожа не на человека, а на один большой оголённый нерв. Чед вечно ходил со взволнованным лицом, но, сталкиваясь с моим раздражением и агрессией, не решался задавать никаких вопросов. Мне, где-то в глубине души, хотелось поделиться с ним всем навалившимся пиздецом, но я не знала, как он может воспринять эту новость. «А вдруг он от меня отвернётся? Сочтёт безответственной идиоткой? Перестанет общаться?» – я просто не могла этого допустить, поэтому молчала. Не знаю, сколько бы продлилось это молчание, если бы в один момент эмоции всё-таки не взяли надо мной верх. В тот день мы возвращались из школы, и он предложил заглянуть ко мне домой, ведь у него мы и так зависали почти постоянно. Я не стала противиться его идее, так что мы попросили водителя немного изменить маршрут и завернуть на соседнюю улицу – мою. Оказавшись у меня в комнате, мы переоделись в домашнюю одежду. Я принесла Чеду футболку и шорты, которые откапала среди вещей, оставленных Бичем. Его одежда оказалась великовата моему другу, но это всё равно было лучше, чем оставаться в неудобной школьной форме, сковывающей движения. Парень улёгся на мою постель, а я прошмыгнула к нему под руку, устраивая голову у него на плече. Затем я прижалась к нему всем телом, закинув ногу на его бёдра. Мы часто так валялись и разговаривали, когда оставались у Чеда дома, но сейчас, находясь в моей комнате, где мы точно таким же образом проводили время с Бичем, на меня нахлынули эмоции. Перед глазами пронеслись воспоминания о каждой встрече, каждой близости с братом. Я и сама не заметила, как глаза вновь наполнились слезами, а картинка окружающего мира стала нечёткой. Несколько тёплых капель упало на грудь Чеда, а после меня затрясло всем телом. Естественно, друг не упустил этого из внимания, тут же сосредоточив взгляд на моём лице. Наверняка он увидел мои покрасневшие веки и дрожащие губы. – Тише-тише, солнце, что стряслось? – он подскочил и сел на кровати, заключив меня в объятия. – Я… я не знаю, просто вдруг стало так тоскливо… Наши глаза встретились, и никто не поспешил оборвать зрительный контакт. В тот момент во всём мире остались только мы вдвоём (и мои воспоминания о Биче). Я сама не поняла, как моя гордость позволила такому случиться, но из меня вырвалось: – Мне так одиноко, Чед! Чертовски одиноко. Я продолжала утопать в его карих радужках, словно отыскав в них заветное успокоение. Мне было приятно, что он остаётся рядом со мной, терпит мои всплески агрессии и истерики. Сама не заметила, как, но мои губы приоткрылись и мягко опустились на губы человека, сидящего напротив. Чед не сопротивлялся, лишь осторожно прижался ко мне посильнее, позволяя моему рту делать то, что он хочет. В нашем поцелуе не было ни капли напора или огня. Это не было страстью или похотью – мы оба это понимали. Просто хотелось быть ещё ближе друг к другу. Солёный ливень из моих глаз сделал эти нежные минуты мокрыми и солёными, но нам это совершенно не мешало. Ладонь Чеда осторожно касалась моей щеки, смахивая слёзы и поглаживая мою нежную кожу. Мои же ладони сплелись, обнимая его шею. – Тебе лучше? – прошептал он, опаляя мои губы своим дыханием. – С тобой мне всегда лучше, – ответила я, робко углубляя поцелуй. Наши языки сплелись в медленном танце, мои пальцы впутались в любимые шоколадные кудри и принялись слегка массировать кожу головы. Парень расслабленно выдохнул. Я тёрлась об него всем телом, требуя ласки, словно бездомная кошка, и он мне её давал. Не такую – жгучую и прямолинейную – как Бич. Он практически невесомо касался моей спины, поглаживая её через одежду и не позволяя перейти черту пошлости. Его член, однако, стал заметно твёрже, я ощущала это даже сквозь все слои ткани, которые разделяли нас. – Ты хочешь меня? – едва слышный шепот разнёсся по комнате. – Я совру, если скажу, что нет, – честно признался Чед. – Тогда почему даже не пытаешься меня раздеть? – Я не собираюсь пользоваться твоим уязвимым состоянием. – А если я хочу, чтобы ты им воспользовался? – ласки перешли от губ на мочку его уха, я слегка посасывала её и теребила языком. – Нет, Санцет! – резко отрезал он и выбрался из моих обволакивающих объятий, отползая на другой край кровати, – Я лишь пытался тебя утешить, а не удовлетворить свои потребности. – А я хочу утешить тебя, – я подкралась к парню и вмиг оказалась сверху, – Член ведь наверняка ужасно болит из-за возбуждения, и это моя вина. Я потянула шорты вниз, и они легко поддались, ведь талия Чеда была гораздо уже талии их изначального обладателя. Я снова думала о Биче, даже в такой момент, когда сидела верхом на другом парне. Меня это бесило, я ненавидела себя за подобные моменты. Последнее, чего я хотела – это пользоваться телом своего самого близкого друга, ЕДИНСТВЕННОГО ДРУГА, чтобы забыться, однако, именно это я и пыталась сделать прямо сейчас. – Пожалуйста, прекрати! Я же знаю, что ты этого не хочешь! Ты будешь жалеть, если сделаешь это. – Да какого хера, Чед? Почему ты такой святой? – Я не святой, Санцет. Я просто не хочу причинять тебе вред. А, если мы переспим сейчас, то ты будешь чувствовать себя виноватой, и я тоже! Мне не хочется, чтобы мы ссорились из-за такой ерунды. Давай договоримся так: мой дружеский член помощи всегда к твоим услугам, но только не сегодня, ладно? Как только ты перестанешь чувствовать себя настолько паршиво, мы всю твою комнату обтрахаем, если захочешь. Я прыснула со смеху, и «дружеский член помощи» снова скрылся под плотной тканью шорт. Но приятный флёр от шутливо-поддерживающей речи Чеда быстро рассеялся, я почувствовала неловкость от того, как напала на бедного парня со своими странными игрищами, ведь он был прав, потрахушки – это точно не то, что мне сейчас нужно. Вновь ощутив на себе всю тяжесть накатывающих эмоций, я забилась в угол кровати и прикрыла лицо ладонями, только чтобы не пересекаться с ним взглядом. – Прости за то, что полезла к тебе. Мне правда жаль. Я не хотела… То есть, хотела, но не так… – Эй, – он перекатился поближе, – ты чего? Я же говорю, всё окей. Тебе просто хотелось внимания, это нормально! – Я, кажется, беременна, Чед, – внезапно для самой себя, выпалила я. – Что?! Я этого не увидела, но была уверена, что его глазаполезли из орбит. Голос, по крайней мере, звучал крайне шокировано. И это неудивительно, такую причину моего странного поведения парень явно не рассматривал. – Я не делала тест – просто стыдно было идти в аптеку – но, учитывая симптомы, я практически уверена. – Как вообще так получилось? Твой брат что, совсем ебанутый? Как ему вообще в голову пришло заниматься сексом без предохранения? Или… отец не Бич? – Ты что, дурак? Разумеется, Бич. И, если честно, это моя вина… Я сама залезла на него без презерватива. Просто… так вышло… овуляция ударила в голову, или типа того… я даже не поняла, как это произошло… – начала оправдываться я. – Он мог бы тебя и остановить, не маленький же, – Чед принялся нервно наматывать круги по комнате. – Он так и сделал… – Значит, он в тебя не кончал? – Разумеется, нет! Он же не совсем тупой, – я словила себя на том, что снова защищаю брата. – Тогда как ты можешь быть беременна? – Легко и просто! В предэякуляте, также известном как «естественная мужская смазка», тоже содержатся сперматозоиды. Да, их значительно меньше, но во время овуляции женскому организму достаточно и этогоколичества, ведь он уже находится в максимальной готовности к оплодотворению. – Ахуеть… Я этого не знал… – только и смог выдавить парень. – А я знала, Чед! Я знала, и всё равно поддалась своему импульсу. И теперь мне шестнадцать, и я беременна от родного брата, – мой голос впервые сорвался на крик. – Ну тише-тише, всё будет хорошо. Сказала ведь, что тест ещё не делала, а значит не знаешь наверняка, беременна ты или нет. Может быть, вся эта твоя тошнота и перепады настроения возникли из-за стресса. Нервов у тебя в последнее время хватает. Я сам схожу в аптеку и вернусь. Побудь пока дома, попроси, пусть тебе заварят чай. Я мигом. Парень вылетел за дверь, и я услышала, как он спускается по лестнице. Едва осязаемое облегчение коснулось моей грудной клетки – сегодня я наконец наверняка узнаю статус своей матки. Но затем последовала ещё более мощная волна паники – вдруг результат всё-таки окажется положительным? Меня трясло и знобило от тревоги всё то время, что Чеда не было. Путь до аптеки и обратно занял у него не больше пятнадцати минут, но для меня они показались вечностью. Когда он вернулся, то заботливо погладил меня по спине, и положил заветную коробочку на стол. – Мне посоветовали взять вот этот. Сказали, что он самый точный. Типа может выявить наличие беременности ещё до УЗИ. Прикинь, как круто! – не увидев того же восторга на моём лице, друг быстро добавил, – Но тебе он покажет самую отрицательную одну полоску, я уверен. Мы вместе пошли в туалет. Было довольно неловко писать при наличии дополнительной пары глаз, но иначе я бы просто не решилась. Десять секунд, пятнадцать, двадцать — гром среди ясного неба. Ладно, по правде говоря, день не был таким уж ясным, но настолько гадкого итога я не ожидала. На тонкой прямоугольной бумажке, прямо на моих глазах, проявлялась чёткая вторая полоска. Руки затряслись. Чед сидел напротив меня — на полу, прислонившись спиной к стене, в ожидании результата. Заметив, что моё лицо, вместо восторженного облегчения, выдало весьма мрачную реакцию, он подскочил с места и подошёл ко мне, чтобы самостоятельно подтвердить свои опасения. — Ты беременна… — тихо произнёс он, кладя руки мне на плечи. — А я, блять, как будто не понимаю! — напускное спокойствие, которое я выстраивала вокруг себя как крепость, в момент рухнуло. Я взорвалась и вскочила с унитаза, скидывая с себя руки перепуганного парня, — Ты думаешь, я слепая? Думаешь, я не понимаю, что это значит? — Тише-тише, Санцет… — Чед рискует и снова касается моих плеч. На этот раз я не отталкиваю его, а ныряю в объятия, обхватывая его спину. — Чед…, — всхлип, — это…, — всхлип, — конец моей ёбаной жизни, — всхлип. — Никакой это не конец, солнце, — нежно, но уверенно произнёс он, — Тебе нужно рассказать маме. Она найдёт хорошую клинику и запишет тебя на аборт. — Маме? Ты сейчас серьёзно? И как ты себе представляешь этот разговор? Что мне отвечать, когда она спросит, кто отец ребёнка? — Я, — твёрдо и без капли сомнения в голосе заявил Чед. — Чего?! Я… Ты… Но…— мой речевой аппарат выдавал нечленораздельные звуки, вызванные шоком. Я отстранилась, чтобы взглянуть парню в глаза. Он не собирался выпускать меня из объятий, но опустил голову, чтобы я увидела его абсолютно серьёзное лицо. Он принял решение. Он собрался взять на себя ответственность за то, к чему он даже не причастен. Затем Чед притянул меня обратно и положил голову на моё плечо. — Я не шучу, Санцет! Это хороший вариант. Более того, это наш единственный вариант. — Ты не обязан, — отчеканила я. — Но я хочу. Его голос даже не дрогнул. Мне никогда раньше не приходилось видеть такую сторону своего друга. Волевую. Сильную. Настойчивую. У меня не было ни единого сомнения, что он будет стоять за свою идею горой. Если я не расскажу маме, то он сам расскажет. Он сделает и стерпит всё, лишь бы спасти меня. Спасти мою жизнь. И я не стала спорить. — Спасибо. Мои руки сильнее стиснули его в объятиях, не желая отпускать. Я вдруг снова почувствовала себя маленькой девочкой под защитой любимого брата. Чед не родной мне по крови, но то, как он каждый раз приходит, когда я в этом нуждаюсь, говорит о многом. Я для него — часть семьи, за которую он будет бороться до победного. — Не за что, — парень слегка помедлил, гладя мои короткие рыжие волосы, — Всё будет хорошо. Это была такая обычная фраза. Я слышала её тысячу раз, но она никогда не давала успокоительного эффекта. Однако тогда, чувствуя тепло, исходящее от Чеда, и слыша стук его сердца, я расслабилась. Чёртовы две полоски уже не казались смертным приговором. «Мой срок сейчас — не больше пяти недель. Если расскажу маме обо всём сегодня же, то у меня есть все шансы сделать медикаментозный аборт и отделаться лёгким испугом» — эта мысль и объятия парня, пахнувшего дорогим мужским парфюмом, убаюкали меня. Из-за стресса я не спала уже больше суток, но, когда Чед, позволив мне на него опереться, довёл меня до кровати, я рухнула на неё и не помня себя отрубилась. Время, проводимое мною внутри сна, ощущалось как горячий тур в персональную адскую коптильню, но я знала, что, когда проснусь, он будет рядом. «С Бичем такой уверенности у меня никогда не было» — была моя последняя мысль перед тем, как провалиться в царство Морфея. В последние дни весь мой мозг был забит мыслями о беременности, и для злости на брата места просто не оставалось, но теперь я снова к ней вернулась. Всё время, что я провела в постели, меня преследовали разные сны с одинаковым содержанием — Бич бросает меня, обманывает, предаёт. Один из эпизодов до боли точно пересказывал события того утра, когда я нашла прощальное письмо. Пронизывающий ветер. Мурашки. Страх. Я в одном полотенце, обмотанном вокруг тела, бегу в комнату брата. Но в этой «альтернативой вселенной» было одно отличие — он ещё не успел уехать. Совершенно не осознавая, что всё это — не реальность, я изо всех сил продолжала перебирать ногами, стараясь как можно скорее преодолеть лестничный пролёт и оказаться рядом с ним. Повиснуть на нём. Остановить. Не позволить покинуть меня. Но ступеньки никак не заканчивались, их словно становится только больше. Это ощущалось как бег на беговой дорожке — сколько усилий ни прилагай, но с места ты не сдвинешься. В отчаянии я увидела, как брат со спортивной сумкой направляется к выходу, совершенно не обращая на меня внимание. Я хотела закричать, чтобы он не уходил, но голосовые связки отказывались меня слушаться и не выдавали ни единого звука. Пресс напрягся, ноги начали болеть, но я так и оставалась на месте в полной тишине. Входная дверь хлопнула, открылась и закрылась калитка, а потом Бич уехал. Моё тело билось в судорогах от подкатившей истерики, крупные капли из глаз катились по щекам и падали на ступеньки со звуком, похожим на дождь, бьющий по карнизу. А потом я услышала, как меня кто-то зовёт. Сперва голос казался совсем далёким, но потом становился всё громче и чётче. Чья-то рука изо всех сил трясла меня, вынуждая проснуться. Подскочив и сев в кровати, я продолжила плакать навзрыд, захлёбываясь в собственных эмоциях. — Он… он снова ушёл, — взвыла я, сама не понимая, обращаюсь ли я к Чеду или ко Всевышним силам. — Тише-тише, солнце, я рядом. Парень, который, по всей видимости, сторожил меня, пока я спала, теперь осторожно поглаживал меня по мокрым щекам, смахивая слёзы большими пальцами обеих рук. «Солнце» ложилось как бальзам на душу. Не думаю, что в тот момент я хоть чем-то напоминала яркое тёплое солнце, но это было не важно. Самое главное, что я больше не «принцесса».