После свадьбы с Богом Тьмы

      Вошедший мужчина был красив и ростом почти метр девяносто, у него были миндалевидные глаза с приподнятыми кверху наружными уголками. Когда он улыбался, то выглядел особенно элегантным и обаятельным. Но только Ци Байче случалось так часто видеть открытую улыбку этого президента.              Как только Фу Минъе вошёл в комнату и снял пиджак, Ци Байча привычно подхватил его и повесил на спинку стула.              — До сих пор носишь официальную одежду в такой душный день. Ты, наверное, совсем запарился, — Ци Байча привычно поднял руку, чтобы развязать галстук Фу Минъе. — Ты не забыл, что у тебя сегодня день рождения? Я приготовил тебе много вкусного...              Его внезапно крепко обняли.              Фу Минъе обхватил Ци Байчу за талию, наклонил голову и коснулся губами его уха:              — Я остыну, когда обниму тебя.              Ци Байча всегда был холодным, температура его тела круглый год была ниже нормальной человеческой температуры. Фу Минъе сначала беспокоился, но не смог найти никаких отклонений, поэтому ему оставалось списывать это только на его анатомические особенности.              И он оказался прав в своих рассуждениях. Ци Байча действительно родился с холодной и светлой, как снег, кожей, и лицом, прекрасным, как цветок. Летней ночью его очень комфортно обнимать во сне, и его мужу это очень нравилось.              Фу Минъе так долго жил, как для бога, что давно забыл о своём настоящем дне рождения. Этот так называемый «день рождения» — не более чем фикция, придуманная, когда он подавал заявление на получение человеческого удостоверения личности. На самом деле этот день не имел для него никакого значения.              Но при мысли о том, что дома его ждёт человек, который серьёзно готовится к его празднику, всё снова наполнялось смыслом. Фу Минъе сразу же бросил все свои официальные обязанности и, не останавливаясь, примчался домой.              — Эй, — Ци Байча прижался к его груди и тихо сказал, — не двигайся, я ещё не развязал галстук.              Фу Минъе одной рукой сорвал галстук, после чего подошёл к столу и сел:              — Ты так много приготовил? Чача становится всё хозяйственнее.              Ци Байча поджал губы и улыбнулся, заняв место напротив Фу Минъе:              — Всё в порядке, пока тебе нравится.              — Как мне может не нравиться то, что ты готовишь? — Фу Минъе потянулся за тарелкой с побегами весеннего бамбука.              В общем-то, ему не требовалась человеческая пища, но если это готовит Чача, то он непременно хочет съесть всё.              Тем более, Чача просто восхитительно готовит.              Однако, как только его рука оказалась на полпути, Ци Байча сжал его запястье.              Фу Минъе остановился и поднял на него глаза:              — Что случилось?              Ци Байча взял нож для разрезания торта и мягко сказал:              — Сначала загадай желание.              Он так долго и тщательно готовился к этому дню рождения, что не видел смысла просто так садиться за стол, не разрезав торт.              Хотя мужчина держал в руках пластиковый нож и говорил мягко, Фу Минъе видел, что вся его поза говорила: «Только попробуй не сделать так, как я говорю, и я тебя зарежу».              Фу Минъе взвесил ситуацию и осторожно отложил палочки для еды:              — ...Хорошо.              Его милый человеческий супруг был до невозможности нежным во всех отношениях и никогда не злился. Но иногда он был недоволен, и в такие моменты, даже если он улыбался, люди вокруг чувствовали необъяснимый озноб.              Фу Минъе не хотел огорчать Ци Байчу. Хотя он знал, что его желание не будет услышано.              Боги могли жить бесконечно, но они не застрахованы от смерти. Смерть бога называли падением, в этот момент всё духовное* в нём рассеивалось, даже следующей жизни у него никогда не было бы.              [П/п: 三魂七魄 (sānhúnqīpò) — даос. тройственное духовное начало и семь нечистых духов; означает всё духовное.]              Когда-то в мире было бесчисленное множество богов. Бессмертными можно было стать через время, но богами только рождались, и их условно можно было разделить на четыре категории.              Самыми могущественными и первыми появились боги природы. Солнце, луна, звёзды, ветер, гром, дождь, снег — всё это принадлежит природе. Боги природы были древними богами, которые могли только уснуть, так как им было чрезвычайно трудно умереть. Если брать за пример Снежного Бога — он не падёт, если только не растают все ледники планеты, не разрушатся все снежные горы, и не останется ни пушинки снега. На данный момент, за исключением Снежного Бога, все остальные боги природы спали.              Помимо богов природы, существовали боги сущего, такие как Бог Драконов, Богиня Цветов, Бог Древа и Бог Света. Эти боги тоже устали от перемен в мире и уснули.              Кроме того, существовали боги искусств, которые специализировались на определённых навыках, например, Бог Музыки, Бог Танцев, Бог Кузни, Богиня Ткачества, которая может создавать небесные ткани... По мере того, как утрачивалось всё больше и больше навыков, бесчисленные боги искусств канули в реке времени, а оставшиеся — засыпали.              Ещё были боги молитв, которые рождались из веры. Если люди верили, что клочок земли может их защитить, эта земля порождала бога, который бы их охранял. Если люди верили, что горы могут оберегать их на протяжении многих поколений, то такие горы рождали горных богов, которые защищали жителей. Люди загадывали желания богам, а те исполняли их желания и накапливали заслуги.              Однако наступала эпоха Сад-Дхармы-Випралопы. Люди больше не верили в богов. Те боги молитв, которые обретали могущество благодаря исполнению желаний, постепенно теряли свою силу, и почти все они пали. Остался только один — Бог Тьмы.              [П/п: 法时代 (fǎ shídài) — эпоха Сад-Дхармы-Випралопы — на санскрите означает «исчезновение истинной Дхармы», исчезновение заветов Будды, конец света, гибель мира.]              Бог Тьмы появился из темнейших помыслов всего сущего. Среди всех существ, у людей были самые ужасные мысли, они бывали страшнее, чем у демонов и чудовищ.              Вера увядала, но тьма в человеческих сердцах неизменно оставалась, и всем живым существам была присуща жадность, поэтому Бог Тьмы мог жить вечно.              Вся алчность, эгоизм, злоба и обида в мире, все голоса и молитвы, наполненные негативными эмоциями, будут им услышаны. В зависимости от своего настроения, он удовлетворял желания некоторых существ. Взамен другая сторона должна была заплатить цену, чтобы сделать Бога Тьмы сильнее.              Однако, хотя он и мог удовлетворить бесчисленные желания мира, его собственные желания было трудно реализовать.              При мысли об этом взгляд Фу Минъе немного погрустнел.              Он никогда не слышал сердца своего любимого. Чача действительно был слишком чист и безупречен.              Он прожил десятки тысяч лет, но впервые встретил кого-то настолько чистого.              Он полюбил его с первого взгляда.              Фу Минъе развернул бант на коробке, внутри которой оказался фруктовый торт. Сладкий крем был украшен свежей клубникой и вишней, а под ним был нежный и восхитительный слой манго. На шоколадной открытке было написано: «С 27-м днём рождения, господин Фу».              [П/п: 先生 (xiānsheng) — господин (вежливое обращение), муж. Далее форма будет использоваться в зависимости от контекста.]              Фу Минъе невольно изогнул губы, в его глазах появилась лёгкая улыбка.              Ци Байча поставил свечи на торт и зажёг их. Всего было двадцать семь свечей, ни больше, ни меньше.              Он вручил Фу Минъе конусообразный колпак, подаренный ему в кондитерской в честь дня рождения:              — Надень его.              Фу Минъе стал отнекиваться:              — Это слишком по-детски, я не могу такое носить... — это противоречило его почётному статусу Бога Тьмы. Только человеческие детёныши могут носить такие нелепые колпаки!              Ци Байча щелчком выключил свет и оглянулся, его белоснежное лицо освещалось мерцающим светом от свечей, глаза под длинными ресницами ярко блестели.              — ... — Фу Минъе молча надел праздничный колпак.              С таким красивым мужем в семье, он, естественно, сделает всё, что ему сказали.              Ци Байча снова улыбнулся:              — Закрой глаза и загадай желание. Я спою для тебя.              Он тихонько хлопнул в ладоши:              — Happy Birthday to you, Happy Birthday to you, Happy Birthday to you…              Для Фу Минъе не были близки сердцу эти человеческие ритуалы празднования дня рождения, но слушая чистое и мягкое пение Ци Байчи, его сердце смягчилось. Он со всей искренностью закрыл глаза и молча загадал желание, которое никто не услышит.              «Я хочу быть с Чачей... навсегда».              После того, как Ци Байча допел, Фу Минъе открыл глаза. В тот момент, когда их взгляды встретились, они ясно видели в глазах друг друга таящуюся бесконечную привязанность.              — Господин Фу, тебе следует задуть свечи, — напомнил Ци Байча.              Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, а затем Фу Минъе на одном дыхании задул огоньки.              Ци Байча включил свет, и в комнате снова стало светло. Он приподнял брови и бодрым тоном сказал:              — Теперь можешь разрезать торт.              Ему действительно очень хотелось узнать, какое желание загадал Фу Минъе, но, к сожалению, в мире бытует поговорка, что желания на день рождения не сбудутся, если их произнести вслух.              Ци Байча хотел бы сказать, что, наоборот, высказать желание вслух было бы полезно, потому что он смог бы помочь его воплотить...              Он был богом природы, а не молитв, и специализировался на том, чтобы помогать людям реализовывать их желания. Он не мог слышать голоса смертных, но, тем не менее, большинство вещей по-прежнему были в его власти.              Жаль, что боги не могут сделать смертных бессмертными. Это противоречило законам природы.              Взяв пластиковый нож, Фу Минъе разрезал торт на восемь равных частей и подал один Ци Байче. Они приступили к ужину, атмосфера была уютной и домашней.              Фу Минъе сделал глоток красного вина и удивлённо поднял брови:              — Марочное вино Romanee Conti не так-то легко достать, Чача, где ты его нашёл?              [П/п: Вина Domaine de la Romanée-Conti за бутылку 0,75 л могут доходить до 43-х млн. рублей.]              Да что там сложного... У него даже был полный винный погреб с десятитысячелетними винами, сделанными бессмертными.              — Нет ничего, что не могли бы сделать деньги, – Ци Байча сделал глоток красного вина.              Он взял вилку и ел торт маленькими кусочками. Ци Байча был очень обаятелен, он выглядел таким элегантным и нежным во время еды. На его розовых губах мелькал белый крем, а длинные ресницы цвета воронова крыла подрагивали, когда он моргал. Он выглядел, словно сошёл с картины.              Чем больше Фу Минъе смотрел, тем больше тот ему нравился, и он не мог не позвать его:              — Чача.              — Хм? — Ци Байча поднял голову с озадаченным видом и вишней во рту.              Фу Минъе поднялся и наклонился поцеловать его, он слизнул сливки с кончика языка и украл вишню с губ Ци Байчи.              Глаза Ци Байчи слегка расширились.              — Спасибо господину Ци за фруктовый торт, — Фу Минъе откинулся на спинку стула и посмотрел на него с улыбкой. — Он очень вкусный.              — … — Ци Байча поспешно опустил взгляд, подцепил вилкой клубнику и отправил её в рот. — У тебя есть своя еда, зачем ты воруешь мою?              — Потому что Чача очень мило покраснел, — поддразнил Фу Минъе.              Ци Байча удивился и прикрыл щёки ладонями:              — Правда? — как такое могло быть, это же не первый день их совместной жизни. Как он мог покраснеть с колотящимся сердцем просто из-за поцелуя?..              Фу Минъе прищурился и откинулся на спинку стула:              — Нет, но этот удивлённый взгляд намного очаровательнее, — и он рассмеялся.              Ци Байча тут же взял кусочек пирога и размазал его тому по лицу, тихо сказав:              — Повтори-ка ещё раз.              — ... — Фу Минъе посмотрел на своего супруга, мгновенно ставшего холодным и величественным, он склонил голову и признал: — Я был неправ.              Ци Байча вздернул подбородок:              — Иди умойся.              Фу Минъе, с измазанным кремом лицом, послушно отправился в ванную, чтобы умыться.              Если бы группа директоров компании увидела, что президент с такой пугающей подавляющей аурой ведёт себя как маленькая овечка, они были бы в таком шоке, что у них отвисли бы челюсти.              Сняв детский праздничный колпак и смыв крем с лица, Фу Минъе с удовлетворением посмотрел на себя в зеркало. Очень хорошо, он всё ещё был красивым и бесподобным Богом Тьмы.              Выйдя из ванной, Фу Минъе увидел, что Ци Байча убрал остатки еды в холодильник и убирает посуду со стола. Он поспешно шагнул вперёд:              — Оставь это домработнице, пусть уберёт завтра.              — Всё равно ещё рано, — ответил Ци Байча.              — Уже поздно, — Фу Минъе обнял его сзади и тихо рассмеялся. — После красного вина я хочу выпить белого чая.              — ... — Ци Байча тихо ответил: — После еды нежелательны интенсивные физические нагрузки.              Фу Минъе поцеловал его в щеку, понизив голос.              — Тогда позволь мне поцеловать тебя ещё немного.