После свадьбы с Богом Тьмы

      Фу Минъе трижды прополоскал рот, пока был в ванной, но, выйдя оттуда, он всё ещё был перепуган:              — Почему уксус такой кислый?              — ?               Ци Байча озадачился:              — А уксус должен быть сладким?              Фу Минъе:              — ...Я имею в виду, почему он настолько кислый.              — Фанатеть от какой-то популярности — нормальное человеческое поведение, — Ци Байча откусил кусочек рыбы. — А вот выпить пиалу уксуса — нет.              Любого, кто выпил бы столько уксуса, вероятно, вырвало бы из-за того, насколько тот кислый.              Фу Минъе ныне оказался не человеком и не богом. Он был самой настоящей бутылкой уксуса.              [П/п: 醋 (cù) — уксус, ревность. Отсылка к тому, насколько сейчас ревнует Фу Минъе.]              И притом в данный момент эта бутылка не могла выплеснуть своё недовольство. Фу Минъе никогда не ссорился с Ци Байчой. Если он ревновал, то мог разве что потянуть того в постель, но сейчас, из-за состояния здоровья Ци Байчи, ему оставалось только терпеть.              Все его чувства были ясно написаны на лице.              Из телевизора неожиданно донёсся низкий мужской смех, до крайности соблазнительный.              На экране снова появилось губительное лицо Цзян Яня. Он был в красных одеждах, распущенные волосы струились чёрным шёлком, его вид зачаровывал.              Фу Минъе бурно на это отреагировал:              — Почему ты до сих пор не переключил канал?              Ци Байча:              — А?              — Разве ты не видишь, что я выпил уксуса? — Фу Минъе не смог сдержаться, потом он подобрал пульт и переключил канал на новости.              [П/п: Здесь игра слов, которая влияет на их диалог, его вопрос понимается и как: «Разве ты не видишь, что я ревную?»]              С экрана телевизора наконец-то исчезла опротивевшая Фу Минъе физиономия.              Ци Байча прикусил палочки для еды, затем отложил их и сказал:              — Я вижу, ты выпил такую его пиалу, что даже побежал блевать.              — Стал бы я просто так его пить? — Фу Минъе отчаялся. — Я же намекаю тебе, что я ревную, успокой меня.              — Господин Фу, ты это прямо заявляешь, — неторопливо произнёс Ци Байча.              Фу Минъе обиженно ответил:              — И всё же ты не идёшь меня утешать. Ты даже не переключил канал. Тебе совершенно наплевать на мои чувства.              Ци Байча сдержал улыбку и отправил в рот ещё один кусочек курицы.              Его муж выглядел таким милым, когда немного ревновал.              Хотя когда он в полной мере хлебал этого чувства... ну, он просто так или иначе затаскивал Ци Байчу в постель.              Когда Фу Минъе увидел, что Ци Байча остался невозмутим и продолжил с удовольствием есть, он ещё больше удивился:              — Ты даже ешь мою еду.              Он смотрел на Ци Байчу так, будто тот разбил ему сердце. Но вдруг у Фу Минъе стало более серьёзное выражение лица:              — Тебе сейчас нельзя такое есть, разве я не говорил, что тебе следует придерживаться диеты?              Ци Байча перестал орудовать палочками:              — Но я хочу есть. Зачем же ты тогда покупал так много?              — У тебя геморрой, — напомнил Фу Минъе.              — ...Не обязательно напоминать об этом, — не то чтобы у него на самом деле был геморрой.              Фу Минъе указал на лёгкую кашу на столе:              — Вот её я купил для тебя. А ту еду — себе.              — Ничего страшного не случится, если я один раз такое поем, всё будет хорошо, — мягко сказал Ци Байча.              — Так не пойдёт… — Фу Минъе начал возражать.              — Господин Фу хочет меня обидеть? — Ци Байча опустил взгляд с трогательным и печальным видом. — Мы всего год замужем, а ты уже даже не позволяешь мне поесть.              — ... — чёрт, он над ним издевается и лишает еды.              Хотя Фу Минъе понимал, что тот просто снова болтает ерунду, его сердце смягчилось при виде грустного Ци Байчи.              Согласно полученной информации, у Чачи не было ни родителей, ни каких-либо родственников, и вырос он в ныне заброшенном детском доме.              Фу Минъе невольно представил себе, как голодал в приюте юный Чача, и у него ужасно защемило сердце от боли.              Он смягчил голос и беспомощно произнёс:              — Хорошо, поешь и это, — он всё равно мог вылечить болезнь Чачи, так что ничего страшного, если тот не станет избегать каких-то продуктов.              Ци Байча торжествующе улыбнулся и взялся снова набирать палочками еду.              Фу Минъе внимательно наблюдал за ним, и смеющимся голосом произнёс:              — Помедленнее, не подавись, я же не собираюсь отбирать у тебя… эй, оставь и мне немного!              — Ничего я тебе не оставлю, господин Я-Всё-Съем-Сам. Просто я довольно злопамятный.              — ...              За разговорами, сопровождаемыми смехом, Фу Минъе и Ци Байча наслаждались ужином, когда из новостной передачи донёсся голос ведущего:              — Сегодня в четыре часа дня в городе Z неожиданно выпал сильный снегопад, ранее не спрогрозированный Метеорологическим бюро. Выпадение снега в июне — это аномальная погода, причина которой пока не выяснена. Главный телеканал направил на место происшествия специалистов и репортёров для проведения соответствующих расследований. Пожалуйста, следите за следующими репортажами. Далее в новостях...              Фу Минъе взглянул на экран:              — Снег в июне? Это действительно странно.              Ци Байча зачерпнул ложку каши, поднес её к губам и спокойно согласился:              — Да, в самом деле странно... Славная рыбка, я тоже хочу такую в следующий раз.              Фу Минъе ущипнул его за нос:              — А тебе всё о еде.              Ци Байча только улыбнулся, ничего не ответив.              Теперь, когда это привлекло внимание центрального правительства, проблема загрязнения окружающей среды в городе Z рано или поздно будет улажена. Благодаря давлению сверху на этот раз ситуацию неизбежно урегулируют.              А что касается последующего наказания для соответствующего местного персонала, закрытия нелегальных фабрик, и значительного улучшения экологической обстановки в городе Z, произошедших в результате прокатившихся по всей стране волн мер по защите окружающей среды… ко всему этому Ци Байча уже был непричастен.              С самого начала он просто обронил снег и только-то, он не вмешивался ни в какие человеческие дела.              Ци Байча продолжал есть с неизменным выражением лица.              Они разговаривали и смеялись, и быстро завершили ужин. Фу Минъе сложил все коробки из-под еды в пакеты и выбросил их в мусорный контейнер, после чего вернулся домой и пошёл умываться и чистить зубы.              В ночной тиши они лежали в пижамах бок о бок, прислонившись к изголовью кровати. По телевизору уже закончились новости, и шла реклама.              На экране милая, красивая актриса рекламировала косметику, и рядом с ней значилось: «Одобрено Фан Яэр».              Фу Минъе запомнил лицо этой девушки, но ему было всё равно на неё.              Пусть бы она была хоть звездой телесериалов, хоть насколько бы симпатичной или известной она ни была, господину Богу Тьмы было совершенно без разницы.              Ци Байча зато легко рассказывал:              — Это главная героиня «Судьбы бессмертного». Её современный наряд весьма красив, — как бы то ни было, он уже был в числе тех, кто посмотрел всю драму, так что у него уже было своё впечатление об актёрах.              Фу Минъе вспомнил злую ауру, которая полностью окутывала эту девушку, и с сарказмом изрёк:              — Знать человека в лицо не обязательно значит знать его душу.              — М? — Ци Байча искоса взглянул на него. — У неё хорошая репутация, она считается той редкой звездой в индустрии развлечений, которая не давала никаких поводов для шантажа.              Фу Минъе с достоинством отметил:              — Пусть тебя не вводит в заблуждение её внешность, — его Чача был слишком простодушен и добр, он совсем не знает, что люди в этом мире порочны, и что их внешность не совпадает с душой.              Ци Байча весело заметил:              — Какая разница, обманываюсь я или нет, я же не её поклонник... — он просто ненароком сказал это.              — Я знаю, ты ведь поклонник того обольстительного мерзавца Янь, — ревность снова осела на языке Фу Минъе.              «Ты собирал его постеры, ты был очарован им, ты следил за сериалами, в которых он снимался, и даже читал связанные с ним посты на Weibo».              Ци Байча:              — ...              «Что ж, мы снова вернулись к этой теме».              — Тебе незачем так ругаться, — спокойно сказал Ци Байча. — Сколько раз я говорил, чтобы ты не ревновал без причины? Плакаты я изъял у учеников. А в тот раз я действительно думал совершенно о других вещах. И сегодня те фото мне попались случайно, когда я перешёл на тренды Weibo, я даже не слежу за его блогом м-м…              Фу Минъе просто склонил голову и запечатал ему губы своими, нагло и при том как-то жёстко.              Но даже так он не позволил себе укусить его.              — ... — Ци Байча инстинктивно схватил Фу Минъе за воротник и расправил мелкие складочки.              — Я знаю, Чача, — Фу Минъе прервал поцелуй, опустив глаза и пристально глядя на него, — просто я довольно мелочный.              Параноидальность, мрачность и собственничество тоже были в божественной природе Бога Тьмы. Хаотичная, мутная ци была наибольшей концентрацией зла в мире, она не смогла бы породить добрую душу. Если бы не было разницы между добром и злом, то откуда бы взялась разница между чистотой и мутностью.              Он был воплощением греховности.              Бог Тьмы ненавидел этот мир, ему не нравился человеческий мир, и с ними самими он не хотел иметь никаких дел. Он просто хотел бы схватить Чачу в охапку и привести в свой храм, где они прожили бы вместе всю жизнь, чтобы тот не смог больше бросать на других людей взгляды, чтобы не позволять ему улыбаться другим или разговаривать с ними, чтобы Чача принадлежал только ему. Даже если бы ему пришлось посадить его под замок, он бы так хотел, чтобы Чача принадлежал только ему одному.              Такие мысли мелькали в голове Бога Тьмы бесчисленное количество раз, но всегда исчезали, когда он видел нежную улыбку его мужчины.              Фу Минъе ненавидел мир, но Ци Байча любил его. В этом заключалась разница между ними, и кто-то должен был пойти на компромисс.              Он знал, что Чача подобного не захочет.              Он никогда бы не позволил себе сделать его несчастным.              Поэтому Бог Тьмы подавлял свою природу, оставался со своим любимым человеком в мире, который ему не нравился, упорно старался вписаться в него, жил активной жизнью и вёл себя как обычный, заурядный человек.              Но он всё равно был мелочным, настолько мелочным, что ревновал, даже когда Чача слишком долго смотрел на кого-то.              — Я же не ругаю его в лицо, — Фу Минъе не считал себя виноватым.              Терпимость, великодушие и разумность никогда не были в природе Бога Тьмы.              — Но ругать кого-то за спиной тоже нехорошо, — нахмурился Ци Байча.              Фу Минъе небрежно выпалил:              — Тогда я ударю его в лицо.              — ... — Ци Байча слегка опешил, — господин Фу, мы сейчас живём в обществе, основанном на верховенстве закона.              Фу Минъе неохотно ответил:              — Я же просто сказал. Я не буду его на самом деле беспокоить.              Ци Байча почувствовал, что ситуация разрешилась, когда Фу Минъе притянул его к себе.              — Я не буду беспокоить его, но я бы хотел побеспокоить тебя, господин Ци.              — Разве я не сказал, что моё тело сейчас...              — Если ничего страшного не случится от того, что ты один раз поешь той еды, — Фу Минъе поднял брови, — …то от такой еды тоже ничего страшного не случится, верно?              Сейчас он нагородил кучу ерунды, потому что сегодня он должен был вылечить Чачу.