ржавая кожа

      О, маневрировал словами этот мужчина с ловкостью самого хитровыебанного адвоката и безнаказанного политика. Сказывался опыт и возраст, дисбаланс той уверенности, что они ощущали рядом друг с другом. Будь всё иначе, Уоррен Мосс запросто мог бы ответить ему, по какой причине здесь находился и что вообще планировал, жёстко оборвать всё это бахвальство, но внезапное осознание того, что связь эта была одностонней, крепко его подкосило. Он не осилил выплюнуть из себя ни крупицы обвинения, хотя, как оказалось, сам Джейсон Ривз не просто не искал его, он никогда не вспоминал Уоррена Мосса. Не вспоминал ни границы леса Кау-лэйн, ни раздражающее, но полюбившееся Ривзу солнце, ни даже тянущийся над землей особняк, вцепившийся в холм так, что было видно издали. Дом, который в своё время так его поразил. Так им поразился.        Наверное, по тому же принципу родители и нашли эту несуразную громаду с высокими окнами, через которые в дом врывался свежий свет и, если со скрежетом вскрыть оконную раму, резкий воздух. Ни одного укромного места и постоянный сквозняк. Второй этаж всё ещё нуждался в реставрации, но родителям не терпелось повидаться с Коннором. Ехали себе мимо и не смогли оторвать взгляда от этого безобразия. Сейчас дом выглядел совсем иначе, но Уоррен Мосс больше его не навещал. Он даже не был уверен, что они до сих пор продолжают там жить.        Когда Уоррену было семь он уже пытался переварить то, сколько чёртовых лет проведёт в этом богом забытом месте. Хотя на прошлом он даже друзей не оставил, однако смена пространства уже тогда вызывала в нём протест и дискомфорт. Так что вполне закономерно он возненавидел там всё. Ненавидел персонал, который шептался за спинами, ненавидел рабочих, которые каждые будни поднимали сверху шум. Ненавидел гувернанток, которые пытались его контролировать, но, по сути, боялись смотреть ему в глаза, стараясь сохранить работу. Особенно ту, которая так выпячивала свою способность терпеть, желала вырыть из него проблему, но каждый раз побеждённо уходила, как только накатывались слёзы. Она не плакала при нём и каждый раз оставляла чувство недосказанного удовлетворения.        Он был маленьким деспотом. Всирал всё вокруг не потому, что ему было скучно, а потому, что хотел видеть, как что-то разрушается, а остальные тратят своё время, чтобы это восстановить. Как кому-то приходится больше работать только из-за такого ребёнка, как он. Это было то, что сподвигло его научиться считать, чтобы увидеть тот проблеск надежды в глазах, а в следующий болезненно разочаровать, позабыв дни недели. Он не хотел учиться не только чистить зубы, но и руки мыл лишь под контролем. Отец никогда не оставлял кабинет открытым, а мама прятала дорогие подарки туда, откуда он не смог бы достать без посторонней помощи. Но никто из всех этих людей не стал бы ему помогать.        В особенности Коннор. Самый родной и самый нелюбимый из всех его родственников. Даже мудаки-кузены, сыновья тетки Линды, одинаковые, как два грёбанных сапога, импонировали ему больше. Видимо, в университете очень хорошо кормили – так со злостью он себе думал, вновь увидев новые складки на боках брата. Тот поправился ещё на несколько килограмм и теперь с отдышкой ходил даже по дну неглубокого бассейна.        Странно подумать, самое ненавистное изначально лето особенно повлияло на Уоррена. Не только тем, что он воспылал особой нелюбовью к Коннору. Тот всегда приезжал и всегда бесил, это же его семья. А летом так вообще чуть ли не целый месяц. И практически каждый раз с ним приезжал кто-то ещё, чтобы не прозябать с этой самой семьёй все каникулы в одного. Не то чтобы им было скучно друг с другом, но именно в этом году и вскрылась вся разница.        Потому что сегодня это был Джейсон.        Сейчас Уоррен точно не мог вспомнить, как они приехали и как устраивались, но он часто размышлял о том, какую истерику закатил накануне. Что Джейсон подумал, увидев, как мать прячет его за спину? Отец похвально стойко пытался игнорировать то, как младший сын пинает стол, но по итогу всё равно сорвался. Что Джейсон проглотил в этот момент?        В самом деле абсолютно ничего, кроме предложенного сидра. Ему было плевать на Уоррена больше всех на свете.        А сам он отличался от других друзей брата с самых первых секунд, бросается в глаза. Он не был таким громким, как остальные, и не смеялся, как идиот. Он не пинал носком ботинка гравий на дорожке, не размахивал бутылками, украденными из винного погреба. В отличие от других, он был не просто мальчишкой с деньгами. Так легко Джейсон обводил всех вокруг пальца.        Гладкие жесты, будто пальцы привыкли к золотым запонкам. Голос – неторопливый, ровный, будто сам воздух вокруг него замедлялся, такой глубокий, заставляющий их маму вечно обмахиваться газетой. У Джейсона были удивительные черты лица, глаза цвета лазурной дымки, насыщенно-коричневые волосы, кожа, как топлёное молоко. И покладистый неконфликтный характер, что для их родителей, борющимися с двумя несносными сыновьями, было и упрёком, и благословением.        Уже через пару дней с начала визита миссис Мосс фотографировала Джейсона на свой кнопочный телефон, как родного. Джейсон, не хватает солнечного крема, к чему тебе рак кожи? Отец отрывал сосредоточенный взгляд со своего стола с кучей разбросанных деталей. Голые лодыжки их гостя были куда интереснее сборки этих хоть и ценных, но таких дурацких сейчас часов. Занятные нынче делают подделки. Так качественно, что не отличишь от оригинала. Тебе ведь интересно послушать об этом? И грёбанный Коннор, постоянно показывающий свои детские альбомы и крошечные ботинки. Но я, конечно, уже родился крупным. Кажется, мама в то время сидела на сильных гормонах.  Если бы Джейсон только пожелал, только подумал разрушить их семью, он бы непременно это сделал.  Но больше чем разводить мистера и миссис Мосс ему нравилось греть жопу у бассейна вместе с братом, ошиваться по грёбанным сараям и выезжать из дома. Уоррен не знает, что они там делали, но всё казалось ему лучше, чем здесь. Сложно представить, что ему реально нравились эти разговоры с отцом и то, как дерьмово мама играла на своей флейте. Неудивительно, что такой приятный и вежливый студент пришёлся им по душе. Она ещё долго после высказывала возмущения: как это у такого замечательного мальчика, завидного джентльмена, могли быть настолько чёрствые родители!?        – Да что вы! Вы ведь даже не представляете, как вам повезло с вашим сыном, – улыбался Джейсон, похлопывая невменяемо-довольного друга по плечам, выдвигая его вперед и получая себе ещё больше восхищения.        Он говорил так, будто сын у этой четы был один.        Уоррен остался не благословенным и каплей этого благоговейного внимания. Джейсон, вероятно, просто не считал за людей тех, кто был младше 15 лет.        И даже если бы Уоррен не наблюдал за ним, он бы всё равно всё про него узнал. Каждый ужин сглаживал его плавный голос. Джейсон наплел им, что родной отец устроил его на экономический факультет, хотя ему больше нравилась литература. Уоррен же никогда не видел его с художественной книгой в руках. Джейсон говорил, что его строгий папаша хотел, чтобы он жил именно так, как и их предки – жесткие ограничения, поэтому он не поехал к ним на каникулы. Отказался от их денег и следовал своему скромному пути. Конечно же, это всех вдохновляло, а отца и вовсе пробивало на слезу.  Джейсон обращался с этим миром так, будто он был ему полностью подвластен. Даже когда молчал, в его молчании было что-то правильное, точное. В целом, Джейсон мало говорил о себе, расписывая в общих чертах, но постоянно интересовался их семьёй. Вплоть до самых незначительных деталей. Куда вы собираетесь на отпуск? А где были в прошлом году? Когда будет закончена реставрация? Где же вы научились так замечательно играть в бинго?        Он слишком хорошо знал, когда улыбнуться и когда опустить взгляд, чтобы понравиться. Когда можно спросить, а когда лучше не говорить ничего.        Джейсон не нравился ему, но закономерно привлекал внимание, как постоянный чужеродный объект. Что-то, что нельзя было проигнорировать, потому что иначе потом все будут в курсе, кроме него. А Джейсон мгновенно и совершенно бессовестно вжился в эту среду: плескался в водичке в чужих плавках, пил на веранде из чужих бокалов, смеялся, раздавал обаяние налево и направо. Его было много.       Уоррен постоянно наблюдал. Как Джейсон курил из окна брата, иногда отцовские подарочные сигары, как проигрывал партии в покер с простодушной улыбкой, а потом отбивал деньги у всех в бильярде. Но никто не злился на него. Он жил здесь свою жизнь, в которой ни момента не потратил зря. Это было практически скучно.        В какой-то из дней Уоррен устроил свою очередную выходку. Что-то мелкое: запер одну из горничных в кладовой, потому что она пыталась запретить ему. Неважно что: Уоррен просто терпеть не мог само понятие слова «нельзя». Никто не пострадал, но, просидев там всю ночь и практически половину следующего дня, женщина одним днём уволилась.        Все снова были им недовольны и строили серьёзные лица, близнецы, оставшиеся на бранч, прилюдно отчитали его, Джейсон блестел глазами и посмеивался. Это сложно было не заметить. Коннор пихнул его плечом и спросил: «чего ты смеешься?». Джейсон ответил что-то вроде: «забавный ребенок», чем просто невообразимо задел услышавшего это Уоррена, но отвёл душу его родителей. Это ведь ничего серьезного, подумали тогда они. Ситуация действительно забавная.        А Уоррен никогда не притворялся. Он позволял себе делать то, что хотел. Продолжал давить кирпичами крыс, пренебрегать запросами родителей и кидать в бассейн кота, дожидаясь у скользких бортиков, пока все его силы не иссякнут.        Джейсон тоже любил это место даже в непогоду, поэтому однажды и стал невольным свидетелем. Уоррен был готов к тому, что тот разозлится, просто с ума сойдёт, но тот молча встал неподалёку. Погода тогда была гнусная и дождливая, поэтому Джейсона не волновало, что вода станет грязной и ядовитой, что поднимется запах и какое-то время он не сможет сюда приходить. Что Уоррен такой испорченный и мерзкий пакостник. Джейсон наверняка не мог его терпеть: ни битье посуды на завтрак, побеги на обед и скандалы в ужин.        – Ты так и будешь просто там стоять?        Джейсон улыбнулся, подняв брови, и пожал плечами. Его витые волосы темнели под дождём и опускались, а он всё стоял.        – Это же любимый кот моего брата. Зачем ты вообще приехал? Есть ещё больше шансов им всем здесь понравиться, – вот сколько ядовитой ненависти было в нём. И конкретно к коту, к брату, к Джейсону и ко всему миру, который, в общем-то, ничего ему не сделал.        В какие-то моменты он понимал, почему все так злы на него, но чаще обнаруживал, что всё это несправедливо. Мир ненавидел его точно так же. Зачем же ему подыгрывать?        – Твой брат так боится возвращаться домой один, что просто нуждался в моей компании. Теперь я понимаю почему. – Спокойнее обычного произнёс Джейсон, ничего не было в этом тоне. – Что хочешь после сделать с котом?       Тот всё бултыхался в воде и раздражающе мяукал. Так громко, что при желании можно было бы услышать из окна.        – Оставлю здесь, – Уоррен чувствовал, что ему не врали. Ему хотелось тоже ответить чем-то таким.        – Это мелко.        – Тогда принесу в его комнату.        – В таком случае ему придется спать со мной в гостиной. Это меня потеснит. – Признался Джейсон. Вот какими категориями он размышлял. «Мне будет неудобно».        Такой вывод моментально уколол Уоррена прямо в печень. Тогда ещё он не имел на Джейсона ни прав, ни планов, но в тот же момент что-то сдвинулось, и он исправился:       – Тогда в другом месте, – настырно сказал, вновь ловя зацепившегося когтями за шов между кафелем кота и откидывая подальше в воду. Пришлось сдвинуться дальше, чтобы попасть под новую траекторию его движения. Он не был глупым, просто до безобразия беспомощным.        – Ты можешь делать всё, что хочешь. Им всё равно будет на тебя плевать. Они, как я понял, уже давно тебя не любят. Может, с самого рождения. Ты не виноват. – Раскрыл ему самый большой секрет Джейсон, никак его не окрашивая. Ни радуясь, ни сочувствуя. Чтобы подтвердить это, Уоррен взглянул в его лицо. – А кошки очень выносливые. Она может держаться на плаву часов двенадцать.        – Откуда тебе знать?        Семилетний Уоррен, который знал, что весь мир существует только ради его желаний, что всё ему будет прощено, почему-то почувствовал, что всё это – правда. Кот и правда всегда выбирался и убегал именно в тот момент, когда Уоррену становилось совсем плевать на его судьбу.        – Откуда ты знаешь? – Прокричал Уоррен ему вслед. – Джейсон!        Не оборачиваясь Джейсон вошёл в дом, где мама заварила горячий чай и отец тут же достал тёплый плед, а через пару дней они с братом вернулись в универ.        Возбужденные Мистер и Миссис Мосс затрахали друг друга в то лето до такой степени, что в их сорок с лишним у Уоррена появилась младшая сестра.        В то лето он, кстати, так и не покончил с котом.        То лето было последним, когда он виделся с Джейсоном.        Когда на следующие каникулы Уоррен вдруг спросил у брата, что же случилось с тем его другом, тот только пожал плечами:       – Выгнали. Не знаю. Что за вопрос вообще?       Что-то в этом “не знаю” было ложью. Такие люди не могли просто так испаряться, даже он это понимал.        Но вопреки этому, когда «тот друг» покинул дом, все те, кто были от него без ума, запросто позабыли о Джейсоне. Если бы сейчас Уоррен спросил мать о тех фотографиях, она не смогла бы сказать, что за парень в солнечных очках на них изображен.        Его это не волновало, но беспокоило. Будто бы он один помнил о существовании такого человека. Потому что впервые кто-то не попытался его исправить. Не говорил, что он плохой. Не шипел сквозь зубы, что нужно быть послушным.       Теперь Уоррен уже взрослый мужчина, который не то чтобы нуждается в этом одобрении. Он не тратил время на учёбу в университете, а сразу пошёл на службу. Прямо как грёбанный Крейг Джефферсон. А после дембельнулся из-за травмы мениска. И вот они снова здесь.       И время, как удавка, сжимается вокруг глоток.        – Я – Уоррен Мосс, – который даёт тебе последний шанс, ублюдок.        – Хах, понятно, – улыбнулся Джейсон так, будто бы его это совершенно не волновало. Одновременно с этим что-то откликалось в глазах, как если бы он сейчас перебирал тот список со множеством имён, мест встречи и общими параметрами. О, он бы никогда не спутал рядового навязчивого незнакомца и любую из блядей, с которой трахался.        Уоррена Мосса никогда прежде не было в этом блокноте.        Так что нихуя ему не было понятно. Видимо, Джейсон не вспоминал даже его старшего брата. Вообще, с большей вероятностью тот трахнулся бы с его отцом, чем с Коннором. В конце концов, у него были какие-то стандарты. Но, к счастью, туда не было записано ни одного его однофамильца.        Толпа вокруг них гудела, как улей, но голоса расплывались в однотонный шум, как радиопомехи. Люди смеялись, переговаривались, кто-то неподалёку громко обсуждал последние премьеры. Воздух становился всё тяжелее, что выгоднее сносить только пьяным.        Джейсон впервые полностью осмотрел его и было заметно: всё сразу попало ему в глаза. Так он отделял богатое и достойное от постыдно-бедного.        Но Уоррен не был такой простой загадкой.        – Я бы угостил тебя чем-то лучше. Тебе нравится домашний сидр? – Или ты в очередной раз соврал всем, чтобы получить ту долю расположения? Хотя отец и напиздел, что они настаивают сидр из яблок Кингстон Блэк собственного приготовления в бочке с выдержкой более чем в 10 месяцев, но в то лето ты пил его чуть ли не вместо воды.        Джейсон оставался расслаблен, и это была именно та расслабленность, которая бывает у людей, не имеющих забот. Не чувствующих ни капли угрозы.        Уоррен молчал, потому что не знал, что ещё сказать. Джейсон молчал, потому что не хотел ни давать ответа, ни говорить в общем. Они простояли рядом какое-то время.        – Что ж, мне пора. Как я и сказал, я уже немного утомлён – возраст. Как-нибудь в следующий раз – обязательно. – Так приторно вежливо, а смотрит строптивая дрянь всё равно с усмешкой. Он предупредительно отодвинулся от Уоррена, заметив то самое движение, будто его снова собираются схватить. Моссу стоило бы вести себя сдержаннее, но он не мог контролировать язык тела так же хорошо, как и мужчина перед ним. – Думаю, стоит найти Хью. Он, я уверен, к этому времени бы уже успел напиться, – Джейсон признавался ему, словно они друзья. Так он говорил со всеми.        Но что это, блять, за Хью, он, соответственно, не пояснял.        Было так странно просто болтать с Джейсоном и смотреть на него. Со стороны казалось – легче-легкого, но Уоррена едва держали собственные суставы. Как только Джейсон отведет от него свой взгляд, он упадёт на пол как марионетка.        Он не мог допустить, чтобы контакт закончился так быстро.        – Где он? Этот Хью? – Уоррен не отрывал от него взгляда. Вероятно просто очередной коллега, партнёр, мальчик на ночь, с которым Джейсон сюда явился.        Кто угодно, берущий от его времени и жизни куда больше, чем обычный парень Уоррен Мосс. Не то чтобы раздражало – бесило.        – На террасе, – Джейсон чуть кивнул в сторону открытых дверей, отпил, прежде чем поставить фужер. Так торопится, что оставил почти полным. – Втирается в разговор с какими-то режиссёрами, думает, что в таком виде может произвести впечатление. Я почти уверен. В общем, было невероятно приятно с тобой поболтать.        Здесь будто образовалось пустое место для имени. Джейсон вообще запомнил, как его зовут?        Мужчина поспешно двинулся именно туда, куда хотел, но наверняка не ожидал, что Уоррен пойдёт за ним.        – Если тебе показалось, что я просил о помощи, то тебе просто показалось, – в его приветливом голосе прорезалось раздражение, намеренное отпугнуть. Уоррена это не обижало, он и не думал, что ему нужно отчитываться о своих действиях даже на гражданке. Он не менее раздражённо взглянул на человека, которого волновало что-то больше, чем их разговор.        Они пришли на террасу вместе, но Джейсон делал вид, что пришёл не с ним.        Хью реально перепил. Только так Уоррен и смог отлить его от основной массы. Это было очевидно даже для тех, кто сам был не слишком трезв. Он что-то бормотал, цеплялся за предметы, улыбался, но не сильно приятно. У него было лицо человека, который ещё не понял, что завтрашний день будет сущим адом. Хью носил пару лишних кэгэ, стрёмно одевался, а его тонкие почти прозрачные волосы странно ложились на голове.       Джейсон, напротив, был безупречен. Как всегда. Хотя им обоим было примерно около сорока.        – Твой друг? – тихо спросил Уоррен, наклоняясь ближе. У друга был высокий лоб и оттопыренные уши, подобранные в кучку глаза и помятый нос. Ничем не примечательный человек, которого, впрочем, внимательно слушали окружавшие его люди. А такой мужчина, как Джейсон Ривз, его искал. Или просто взял за повод, чтобы сбежать от наглого юнца, не умеющего подбирать выражения. Легче было бы так думать.        – Партнёр, – лениво поправил Джейсон. – Не то же самое.        Ага, вот как. Лучше бы и не отвечал. Какие ещё у тебя есть секреты? Какие, мать твою, есть ещё вещи, которые мне не узнать, даже подобравшись так близко!? Уоррен тут же ощутил прилив свежей ярости. Ему вдруг показалось, что если разбить стеклянный стол пяткой и скинуть парочку людей в воду, то станет полегче, но Джейсон так на него взглянул, что тут же заставил успокоиться. Наверняка, было ещё много вещей, о которые можно было порезаться. Но как он мог узнать? Хью никак не фигурировал в жизни Джейсона: не появлялся у него дома и не дарил дорогих подарков. Список так же переодически пополнялся. Хью будто бы просто где-то был, а, когда удобно, Джейсон доставал его наружу.        Либо наоборот.        Терраса была залита мягким светом фонарей, и отдалённый гул вечеринки казался здесь приглушённым, как будто их отделяли от него толстые стеклянные стены. Даже из угла можно было услышать, о чём они здесь говорят.        – …не-не-не, ты понимаешь, в чём проблема? – Хью слабо ткнул пальцем в воздух, пытаясь поймать мысль. – Проблема в том, что… Да откуда вам знать! Вы же даже не пробовали писать, вы только деньги собираете.       Джейсон очень осторожно влился в эту ситуацию, скромно оперевшись о его кресло и дожидаясь окончания пылкого замечания, сложив ручки. Он был бы идеальной женой.        – О, Джей, – Хью не обратил бы внимания, не переведи все вдруг взгляд ему за спину. В чужих лицах находилась благодарность и даже лёгкий интерес, только это заставило его обнаружить мужчину.        Все всегда смотрели на Джейсона именно так, сколько бы морщинок на его лице не прибавилось. В какой-то степени это успокоило Уоррена, и он и сам встал неподалёку.       – Обзавёлся приятелем? – Презрительно бросил Хью и получил бы между глаз, не будь расстояние между ними столь внушительно.        Черт. Этот Хью же совсем, мать вашу, не хочет Джейсона Ривза.        Джейсон оглянулся на него и утвердительно сказал: «мой трезвый друг любезно согласился подвезти двух пьяных стариков». Так ведь?       Собравшиеся в какой-то мере были рады подобной эксплуатации молодёжи, но ещё больше им нравилось то, что Хью сейчас уведут отсюда.        – Куда это? – Почти возмутился Хью, но его уже тянули вверх. Джейсон, однако, был сильным и требовательным мужчиной, который, если ему было нужно, тянул бы эту тушу на таране.        Уоррену не нужно было ничего добавлять. Он уже знал, что делать. Открывать двери, топтаться за спиной. Всё, лишь бы не касаться этого мешка с дерьмом. Как можно так нажраться? Так себя запустить?        Они вывели его через боковой выход, миновав главную часть вечеринки. Хью спотыкался, но не сопротивлялся, хоть и бормотал что-то себе под нос.       – И куда мы? – поинтересовался своим будущим Хью, хотя, видимо, в таком уязвимом положении полностью Джейсону доверял. – Это вообще кто?       – Вызову ему такси, – сказал Джейсон почему-то Уоррену, так и оставляя вопросы висеть. Достаточное усилие он дарил уже тем, что держал его в вертикальном положении. – Главное – оттащить подальше, пока они до конца в нём не разочаровались. Ему это очень важно.        Уоррен кивнул, но и глаза закатил. Он вообще старался не смотреть на Хью и этот его видок, хотя, если прикинуть, нередко и сам выглядел хуже. Только никто ему при этом не помогал, никто и не слушал его пьяного бреда.         Хью что-то фыркнул, но внезапно остановился и посмотрел на Джейсона мутным, но внезапно осмысленным взглядом, как бывает, прежде чем начать конфликт. О, Уоррен хотел бы взглянуть на то, как кто-то с иммунитетом на привлекательность Джейсона Ривза вдруг испытывает к нему укол агрессии. Что тогда Джейсон будет делать со всеми своими улыбочками? Разотрёт по ним свою свежую кровь?       – А знаешь, Джей, иногда мне кажется, что ты вообще ненормальный, – пробормотал он. – Вообще тебе всё равно?        Джейсон автоматически поднял брови, как если бы удивился.        – Хорошо, что тебе только кажется. Как мне может быть всё равно, если я в итоге тебя нашёл?        Хью называл его «Джей» и бесстыдно наваливался, совершенно не щадя, пока кто-то был к нему так ласков. Как давно эти двое вместе?        – Ты нашёл меня, чтобы я тебя не посрамил.        Хью вдруг подавился своим рвотным позывом, а его, мать вашу, партнёр и правда не мог такого допустить.