Любовник

Сознание возвращалось к Джиллиан медленно и нехотя, как сквозь густой, вязкий сироп. Первым пришло осознание физического несовершенства мира: голова раскалывалась на тысячи осколков, каждый из которых больно впивался в изнанку черепа. Сухость во рту отдавала медью и горьким привкусом вчерашнего вина. Тело ломило, будто ее переехал каток, оставив после себя одну сплошную мышцу, ноющую от неподвижности. Она лежала, не открывая глаз, боясь движения. И лишь потом осознала источник тепла за спиной. Твердая, надежная линия тела вдоль ее позвоночника. Тяжелая, спокойная рука, лежащая на ее плече. Ровное, глубокое дыхание, что шевелило волосы на ее затылке. Память накрыла волной, тихой и беззвучной, но от того не менее удушающей. Ресторан. Слова Кена. Истерика в машине. И… он. Чарли. Который не ушел. Который держал ее, пока та плакала, пока не иссякли все слезы и силы. Стыд и бесконечная благодарность перемешались в один комок в горле. Она не плакала. Слез больше не было. Была только пустота, огромная и звонкая, как пещера, выветренная изнутри. Она пошевелила онемевшей рукой и нащупала его ладонь. Сжала ее. Слабо, но крепко, как тонущий хватается за спасительную веревку. Прямо как тогда, 10 лет назад, на том мосту, где всё началось... Его пальцы тут же ответили ей, сомкнувшись в надежном замке. Он не спал. — Я рядом, — его голос был низким, хриплым от сна, но каждое слово было весомым и отчетливым, как клятва. — Я всегда буду рядом. Джиллиан не смогла ответить. Она лишь кивнула, прижавшись лбом к его руке, чувствуя, как на глазах снова предательски выступила влага. Но это были не те истеричные слезы отчаяния, а тихие, облегчающие капли, смывающие остатки вчерашнего макияжа и яда от слов Кеннета. Привести себя в порядок далось с трудом. Зеленое бархатное платье висело на ней немым укором былого величия. Она скинула его, как вторую кожу, оставшуюся от чужой жизни. Душ смыл пот, слезы и запах ресторана. Лицо в зеркале было бледным, глаза припухшими, но в них уже не было той пугающей пустоты. Был усталый, выжженный, но все же — мир. Нужно двигаться дальше... Нужно. Она взяла телефон. Палец сам нашел нужный номер в записной книжке. Сердце колотилось, но не от страха, а от холодной, выверенной решимости. — Аллан, доброе утро. Это Джиллиан Фрейзер, — ее голос прозвучал ровно, чуть только официально. — Мне нужен весь пакет документов для расторжения помолвки с Кеннетом Клоу. Да, полностью. И… — она сделала глубокий вдох, глядя на свое отражение в темном экране окна. — И я прошу сделать это без моего личного присутствия на встречах с его стороной. Я не могу… не хочу его видеть. В трубке что-то зашумело, адвокат пытался что-то предложить, убедить в лучшей тактике. Но она мягко, но непреклонно прервала его: — Нет, Аллан. Я не намерена вести дальнейшие переговоры с ним, — чуть более жестко, чем хотелось бы, ответила Джилииан, — Я доверяю вам. Сделайте это. Она положила трубку. Руки дрожали, но на душе стало легче. Она сделала первый шаг. Взгляд, блуждающий по комнате в поисках хоть какой-то точки опоры, зацепился за яркое пятно на полу рядом с горой покупок для Шоко. Маленькая, нелепая, коричневая плюшевая мышь с дурацкой этикеткой на боку. Игрушка. Мысль о Кеннете, о его словах, уже подползала к краю сознания ядовитой змеёй, готовая снова вцепиться в нее своими клыками. Но образ мыши перехватил инициативу. Мышь. Для Шоко. Для той, чья жизнь теперь зависела от нее. Джиллиан должна жить для неё. Она обернулась к Чарли, который молча наблюдал за ней, застыв у дверей с двумя кружками кофе. — Поехали к Шоко? — тихо проговорила девушка. — Хочу посмотреть, как она. И… мне нужно отвлечься. В его глазах вспыхнуло одобрение и облегчение. — Конечно, детка. Конечно, поехали. Воздух в клинике пахнет антисептиком и надеждой. Кэрол, увидев их, буквально вспыхнула радостной улыбкой. — О, госпожа Фрейзер! Вы просто не представляете, какая у вас умничка! Сегодня сама съела всю порцию и даже пыталась умываться! — Она болтала без остановки, проводя их по знакомому коридору. — Швы заживают прекрасно, признаков инфекции нет. Она настоящий боец! Шоко и правда выглядела иначе. Она сидела на своей синей подушке, а не лежала, и внимательно следила за происходящим умными, ясными глазами. Бинты на ее теле выглядели чистыми и аккуратными. — Хотите подержать ее? — предложила Кэрол. — Только осторожно, поддерживайте под животик. Джиллиан замерла. Сердце застучало чаще, но уже не от страха, а от щемящего предвкушения. Она посмотрела на Чарли глазами, полными восторга, как ребенок, которому разрешили мороженое. А потом медленно, словно боясь спугнуть хрупкое чудо, протянула руки. Кошка насторожилась, ее тело на мгновение напряглось. Но когда пальцы Джиллиан осторожно обхватили ее, поддерживая поврежденное тело, сопротивление угасло. Шоко устроилась на ее руках, неуверенно тычась мокрым носом в складки футболки. А потом… потом шершавый, теплый язычок коснулся ее щеки. Сначала робко, потом смелее. Шоко облизывала ее, тихонько урча на самой низкой ноте, будто моторчик запускался после долгой спячки. В груди у Джиллиан что-то перевернулось и рассыпалось теплом. Она зажмурилась, прижимая к себе это маленькое, хрупкое, живое существо. Она уже любила ее. Безумно, безоговорочно, до боли в груди, которую теплом обжигало изнутри. — Вы можете забрать ее послезавтра, - проговорила Кэрол, и ее голос звучал как настоящее волшебство. — Все уже почти готово. Джиллиан кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она стояла, держа на руках свое будущее. Оно было теплым, мохнатым и мурчало. Джиллиан почувствовала руку на своём плече и обернулась на друга, который смотрел на неё и Шоко, тепло улыбаясь. — Она вся в тебя, такая же молодец. Джиллиан благодарно улыбнулась другу и кивнула, прижав к себе кошку немного сильнее, словно боялась, что ее отберут. Она ощущала умиротворение и тепло внутри, когда Шоко так приятно мурчала в её руках. Пик боли был пройден. Джиллиан понимала, что впереди было ещё очень много трудных шагов, бумаг, пустых комнат в большом доме и глубоких шрамов на сердце. Но впереди была и она, Шоко. И это значило, что жизнь не просто того стоила, но и начинала потихоньку налаживаться. *** Возвращение домой было похоже на прибытие в порт после долгого и страшного шторма. Воздух в особняке пахнет теперь не только туберозами, но и чем-то новым, своим, уютным — запахом свежесваренного кофе и печенья, которое миссис Браун, кажется, пекла специально для создания этой атмосферы неприступного спокойствия. Джиллиан медленно поднимается по лестнице, пальцы скользят по полированным перилам. Она не идет в свою спальню. Вместо этого она заходит в комнату напротив - ту самую, что всего пару дней назад была просто гостевым покоем, а теперь является эпицентром ее новой вселенной. Комнатой Шоко. Она останавливается на пороге, обводя взглядом результаты своего шопинга. В углу стоит розовый домик-нора, рядом с ним - когтеточка в виде изящной пальмы. На полу разбросаны несколько игрушек: та самая плюшевая мышь, мячик с колокольчиком, перьевая дразнилка. У окна, на мягкой лежанке, греется на солнце купленный ею плед. Все стерильно, ново и… немного бездушно. Как декорации к пьесе, где еще нет актера. Джиллиан закусывает губу. Внезапная, острая тревога сжимает горло. А что, если Шоко не понравится здесь? Если ей будет страшно в этих огромных, пустых комнатах? Если она будет тосковать по шуму клиники, по знакомым голосам ветеринаров? Если она… не примет ее? — Эй, хватит этого, — тихо говорит она себе вслух, заламывая пальцы. — Все будет хорошо. Она должна привыкнуть. Но сомнения грызут, как голодные мыши. Она представляет, как крошечная, испуганная кошка жмется в углу этого домика, шипит на нее, не подпускает к себе. Та картина, что она нарисовала в своем воображении — уютные вечера с мурлыкающим комочком на коленях — вдруг кажется наивной и глупой фантазией. Сзади раздается тихий стук в дверь. В проеме стоит Чарли с двумя кружками дымящегося какао в руках и тарелкой с ароматным печеньем. — Разрешите войти в святая святых? — он улыбается, но в глазах читается беспокойство. Он видел ее застывшую спину и напряженные плечи. — Входи, — голос Джиллиан звучит чуть сипло. Она отходит от порога, позволяя ему зайти. Чарли молча обводит взглядом комнату, свистит одобрительно: — Вау, тут прямо пятизвездочный отель для кошек. Она будет в восторге. Смотри-ка, даже игрушки! — он подходит к перьевой дразнилке и шевелит ею. Перья колышутся, пританцовывая в воздухе. — Ты правда так думаешь? — срывается с губ Джиллиан вопрос, полный детской неуверенности. — А если ей страшно? Если она не захочет тут жить? Если я все сделала не так? Чарли ставит кружки на тумбочку и подходит к ней. Он берет ее за плечи, заставляя посмотреть на себя: — Слушай меня, Джиллиан Фрейзер. Ты купила ей пол-магазина, оборудовала лучшую комнату в этом дворце, и главное — ты любишь ее уже сейчас, еще даже не привезя сюда. Она это почувствует. Кошки… они умные. Они чувствуют заботу, — он говорит это с такой непоколебимой уверенностью, что тревога внутри нее понемногу отступает. — Она не сразу привыкнет, может, где-то спрячется на день-другой. Но это нормально. Ты дай ей время. И дай время себе. Он отпускает ее и подносит ей кружку с какао: — Пей. Миссис Браун колдовала над ним, говорила, что это лучшее лекарство от дурных мыслей. Джиллиан берет кружку. Тепло приятно обжигает ладони. Она делает маленький глоток. Сладкий, насыщенный вкус разливается по рту, согревая изнутри. — Спасибо, Чарли, — она говорит тихо. — За всё. За то, что ты есть. — Всегда, детка. Всегда, — он чокается с ней своей кружкой. — Теперь давай планировать. Мы едем за ней послезавтра, да? Значит, сегодня нам нужно создать идеальную операцию по заселению. У тебя есть переноска? Джиллиан смотрит на него, и по ее лицу наконец-то расплывается настоящая, невымученная улыбка. Тревога не ушла совсем, но она отползла на безопасное расстояние, уступая место предвкушению и радости. — Да, в машине. Розовая, с цветочками. Самая надежная. Чарли закатывает глаза, но ухмыляется. — Ну конечно, куда же без розового и цветочков. Ну что ж, операция «Счастливое мурлыкание» начинается. Рассказывай свой план.