Любовник

Воздух в клубе «Инферно» был густым и звучным, как удар сердца. Он вибрировал от басов, пропитанных смесью дорогих духов, табачного дыма и предвкушения. И Джиллиан, переступив порог, ощутила, как этот воздух вливается в нее, смешиваясь с теплом виски, разливающимся по венам. Скованность и нежелание, которые она чувствовала еще час назад, растворились, уступив место странной, покачивающейся легкости. — Ну? — Чарли смотрел на нее с вызовом, его глаза блестели в приглушенном свете, отражая мириады огней. — Говори. Я все могу вынести. Она обвела взглядом пространство: высокие потолки, стилизованные под индустриальный лофт, бар с мраморной столешницей, где бутылки сверкали, как драгоценности, танцпол, где уже двигались первые пары, и уютные полутемные зоны с низкими диванами. Звуковая система была безупречна — музыка не оглушала, а обволакивала, проникая глубоко внутрь. — Чарли, это... — она покачала головой, и широкую улыбку уже было не скрыть. — Это выше всяких похвал. Ты гений. Он расцвел от комплимента, схватил ее за руку и поволок за собой вглубь, в кипящий котел светской жизни. — Смотри, кто к нам пожаловал! Джиллиан Фрейзер, вы слишком долго прятались от мира! Ее узнавали. Кивали, пожимали руку, обменивались парой светских фраз. «Как дела?» — «Прекрасно, а у вас?» — «Рад видеть». Это был привычный, отточенный танец, маска, которую она умела носить виртуозно. Но сегодня маска не давила. Сегодня она чувствовала себя не актрисой, а скорее гостьей на собственном празднике жизни, о котором позабыла. Чарли, сияющий, как новогодняя елка, провел ее в VIP-зону, возвышающуюся над основным залом как трон. Здесь, в полумраке, за низким столом, уставленным бокалами и фруктами, уже сидели несколько человек. Узнаваемые лица, владельцы холдингов, пара медийных персон. Чарли легко вписал ее в разговор, и Джиллиан, откинувшись на мягкую спинку дивана, позволила себе расслабиться. Алкоголь и общая атмосфера праздника делали свое дело. Она смеялась шуткам, кивала, вставляла умные ремарки о рынке — ее мозг работал на автопилоте, а душа наконец-то отдыхала. Именно тогда Чарли, поймав ее расслабленный взгляд, подал знак официанту. — Луи! Иди сюда, знакомься! — он помахал рукой высокому ухоженному мужчине, приближавшемуся к их ложу. Итальянец. Тот самый дизайнер. С идеальной улыбкой и глазами, бегающими по ее фигуре с профессиональной оценкой. — Луи, это та самая подруга, о которой я тебе говорил. Джиллиан, не пугайся его взгляда, он просто мысленно раздевает тебя и представляет в следующей коллекции, — бросил Чарли, и все засмеялись. Луи взял ее руку и наклонился, чтобы поцеловать ее пальцы. Его прикосновение было холодным. — Enchanté, сеньорита. Чарли не соврал. Вы могли бы стать моей музой. Джиллиан вежливо улыбнулась, высвободила руку и отхлебнула шампанского. — Очень мило с вашей стороны. Чарли любит преувеличивать. Я просто бизнес-леди с хорошим вкусом, не более того. Ее ответ был ледяным, вежливым и абсолютно закрытым. Она поддержала разговор о моде, о трендах, отвечала на его комплименты с холодной учтивостью, не давая ни единого шанса для флирта. Чарли, наблюдавший за этим, сперва подбадривающе подмигивал, а потом заскучал. Его план провалился. — Ладно, хватит деловых переговоров! — наконец сказал он, вскакивая и вытягивая Джиллиан за руку. — Танцы! Немедленно! Она попыталась было сопротивляться, но он уже тащил ее за собой на танцпол, в самую гущу толпы, в сердцебиение музыки. И тут что-то щелкнуло. Ритм, толпа, смех Чарли, пульсирующий в такт свет — все это слилось в один ослепительный калейдоскоп. Она отпустила себя. Руки взметнулись вверх, тело начало двигаться, подчиняясь примитивному, животному ритму. Она зажмурилась, запрокинула голову и засмеялась, чувствуя, как годы стресса и контроля смывает волной чистой, безудержной радости. Она была счастлива. Безумно, по-детски счастлива здесь, сейчас, с этим человеком, который всегда умел вытащить ее из самой глубокой скорлупы. Они дурачились, кричали слова песен, выпили у бара «на брудершафт» какую-то адскую смесь, которую им налил бармен-фанат Чарли. И в один миг Джиллиан, обернувшись, чтобы что-то крикнуть ему на ухо, не обнаружила его рядом. Она замерла, оглядываясь. Толпа колыхалась вокруг, но знакомой кудрявой головы нигде не было видно. Ее на секунду кольнула паника, но алкоголь и эйфория тут же погасили ее. «Наверное, пошел решать какие-то дела», — мелькнула мысль. И она снова погрузилась в танец, теперь уже соло, отдавшись музыке и ощущению собственного тела, легкого, сильного и свободного. Музыка вдруг сменилась. Резко, без перехода. На смену зажигательному электро-попу пришли томные, чувственные такты и глухой, мерный бит. Свет притушили, окрасив зал в интимные, багровые тона. Темп сразу сбился. Кто-то потянул партнерш ближе, кто-то, смущенно хихикая, потянулся к краю танцпола. Джиллиан почувствовала неловкость. Веселье закончилось. Пора было уходить. Она сделала шаг к выходу, но… Сильные, твердые руки легли на ее талию. Горячее дыхание обожгло ухо, а низкий, узнаваемый голос, глухой, как подземный гул, прошелестел прямо в мозг: — Вы всегда так быстро сбегаете с поля боя, госпожа Фрейзер? Она застыла. Весь мир сузился до точки — до тепла его ладоней, прожигающих тонкую ткань платья. Музыка, голоса, свет — все поплыло, стало фоном. Сердце, еще недавно бешено колотившееся в такт веселой мелодии, теперь замерло и сжалось в ледяной комок. А потом рванулось в бешеной гонке, ударяя в виски, в горло, в кончики пальцев. Медленно, как в такт новой, томной музыке, она обернулась. Перед ней стоял он. Реджи. Не в замасленной робе, а в простой, но идеально сидящей на его могучих плечах футболке поло. Его темные волосы были слегка взъерошены, а в карих глазах, почти черных в этом свете, плясали отблески багровых огней и читалось что-то невыносимо сильное. Насмешка? Вызов? Голод? Его руки не исчезли с ее талии. Они лежали там, твердые и уверенные, обжигая ее кожу даже через ткань. Джиллиан не смогла издать ни звука. Ее горло пересохло. Все ее тело, еще секунду назад расслабленное и податливое, вдруг напряглось струной, но не для того, чтобы оттолкнуть его, а чтобы… чтобы почувствовать каждую точку этого прикосновения. Сон наяву. Кошмар? Или нечто другое? Музыка текла вокруг них, томная и сладкая, как яд. А он не отпускал ее, его взгляд приковывал к месту, а руки удерживали в самом центре этого внезапно сузившегося до размеров его ладоней мира. Ее губы приоткрылись, чтобы извить что-то резкое, отстраняющее. Что-то вроде: «Руки прочь» или «Это неуместно». Но вместо этого из груди вырвался лишь сдавленный, почти неслышный звук, нечто среднее между вздохом и стоном. Ее разум, затуманенный алкоголем и шоком, беспомощно буксовал, в то время как тело уже начинало реагировать на его близость. — Я... я не сбегаю, — прошептала она, и ее голос прозвучал хрипло и чуждо даже для нее самой. — Рад это слышать, — его губы почти коснулись ее уха, и от этого по спине побежали мурашки. И он повел ее. Это не был танец в привычном понимании. Это было нечто большее. Это был гипнотический, почти ритуальный акт. Его большие руки лежали на ее талии, пальцы слегка вдавливались в ткань, чувствуя изгибы ее тела сквозь шелк. Он не прижимал ее к себе грубо, но вел с такой уверенной силой, что любое сопротивление было просто невозможным. Его ладони скользнули к ее спине, едва касаясь позвоночника, ощущая каждый позвонок, каждую дрожь, которая пробегала по ее коже под его прикосновением. Затем одна рука переместилась на ее плечо, большой палец принялся рисовать медленные, круговые движения у самого основания шеи, на границе декольте, — место, невинное само по себе, но сейчас казавшееся невероятно эротичным и уязвимым. Джиллиан плыла. Ее веки были тяжелыми, взгляд затуманенным. Она позволила голове склониться назад, отдавая бразды правления ему. Ее руки бессильно лежали на его горячих плечах, ощущая под пальцами твердую, как камень, мускулатуру под горящей кожей. Они двигались в такт медленной, чувственной музыке, их тела почти не соприкасались, но пространство между ними было заряжено таким напряжением, что воздух казался густым и сладким, как мед. И он пах. Боже, как он пах. Не маслом и бензином, а чистым, дурманящим ароматом его кожи — горьковатым шоколадом, пряной гвоздикой и свежей цедрой лимона. Этот запах ударил в голову круче любого алкоголя, опьяняя и лишая последних остатков воли. Она смотрела ему в глаза, тонула в этих двух бездонных, темных озерах, в которых плясали отблески багрового света. В них читалась не просто похоть, а нечто более глубокое, хищное и... знающее. Он видел ее смятение, ее возбуждение, ее полную беспомощность — и наслаждался этим. Волна жара накатила из самой глубины ее живота, растекаясь по всему телу, заставляя ноги подкашиваться, а сердце бешено колотиться где-то в горле. Когда музыка затихла, он не отпустил ее. Он наклонился так близко, что его губы почти коснулись ее кожи у самого уха. Горячее дыхание обожгло ее, и он прошептал низким, бархатным голосом, предназначенным только для нее одной: — Теперь я знаю, какой звук Вы издаёте, когда теряете контроль. Его слова, тихие и обжигающие, впились в нее острее любого прикосновения. И прежде чем она смогла что-то осознать, его руки исчезли. Легкий холодок прошел по ее спине там, где только что была его ладонь. Он уже отступал, растворяясь в толпе, и лишь его широкая, мощная спина мелькнула в полумгле прежде чем полностью исчезнуть. Джиллиан стояла как вкопанная, ее тело пылало. Каждая клетка кричала, гудела от пережитого шока, стыда и невыносимого, животного возбуждения. Щеки горели огнем. И тут новая, громкая, агрессивная музыка врезалась в тишину, как нож. Звук ударил по ее перегруженным нервам, и она дернулась, как от электрического разряда. Словно ошпаренная, она развернулась и побежала. Не шла, а именно бежала, расталкивая танцующих, слепо пробираясь к выходу с танцпола. Ее тело помнило каждое прикосновение, каждый жест, каждый его вздох. Она все еще чувствовала тяжесть его рук на своей талии, жар его дыхания на шее, а в ушах звенел его шепот. Она не видела, как Чарли, прислонившись к перилам VIP-лофта, с самодовольной ухмылкой наблюдал за ее бегством. Он сделал глоток из своего бокала и развернулся к собеседнику, делая вид, что ничего не произошло. Джиллиан влетела в их зону, запыхавшаяся, с бешено колотящимся сердцем. Ее взгляд метнулся по сторонам, выискивая спасительный якорь в этом море головокружительных ощущений. Она схватила со стола первый попавшийся бокал с мутновато-розовой жидкостью и, не глядя, опрокинула его в себя залпом. Коктейль был сладким и обжигающим. Она зажмурилась, пытаясь прогнать вкус его слов с своего языка. Ее руки предательски дрожали, и она с силой сжала пустой бокал, пытаясь скрыть тремор. — Ну и лицо у тебя, — раздался рядом веселый голос. Чарли подошел, оставив собеседника, и уселся рядом на диван, развалившись с видом невинного ангелочка. — Словно ты только что увидела привидение. Или кое-кого поинтереснее. Что случилось, детка? Коктейль не понравился? Его глаза блестели от любопытства и плохо скрываемого удовольствия. Джиллиан пыталась совладать с дыханием. Она чувствовала, как краска заливает ее лицо, шею, грудь. Она знала, что выглядит как пойманная на месте преступления школьница. — Ничего, — выдавила она, отводя взгляд. — Просто... жарко. И громко. — Да ну? — Чарли приложил руку к ее лбу, притворно хмурясь. — А по-моему, тебя кто-то хорошенько встряхнул. Или... хорошенько притопил к полу в медляке? Я вроде видел, как ты там с кем-то кружилась... Кстати, а где наш итальянец? Уже уехал, кажется. Он играл с ней, наслаждаясь ее смущением. — Чарли, заткнись, — прошипела она, чувствуя, как снова вся вспыхивает. — А-а-а, — он протянул этот звук, полный торжествующего понимания. Его брови поползли вверх. — Так вон оно что. Не Луи. Так кто же этот счастливчик, что заставил мою железную леди трястись как осиновый лист и глушить коктейли как стопочный самогон? Неужели... — он притворно задумался, постукивая пальцем по подбородку, а потом его глаза округлились в наигранном ужасе. — О, нет! Только не тот самый... что же это был за тип? Сварщик? Слесарь? — Механик, — сдавленно выдохнула Джиллиан, ненавидя себя за эту слабость, но уже не в силах скрывать. — Реджи. Он... он здесь. Она произнесла его имя шепотом, словно это было заклинание, способное призвать его снова. И, сказав его, она почувствовала, как по телу пробежала новая, предательская волна жара, заставляя сжаться низ живота. Чарли свистнул, но в его глазах не было удивления. Был лишь неподдельный, детский восторг. — Ну надо же! Какие неожиданные повороты! — он хлопнул себя по коленям. — И как же наш суровый кудесник гаечных ключей? Тоже в смокинге? Или в промасленной робе на танцпол вломился? — Чарли! — она посмотрела на него с мольбой, но было уже поздно. Дамба прорвалась. — Он подошел... он... мы танцевали, — она говорила, запинаясь, глотая слова, чувствуя, как горит каждая щека. — И он... он что-то сказал... — О-о-о, — Чарли подался вперед, его лицо выражало самое живое участие, какое только можно себе представить. — Он что-то сказал? Интересно! Что же такого мог сказать этот мужчина немногословный, чтобы привести тебя в такое состояние? «Замена масла бесплатно»? «У вас стоп-сигнал не работает»? — Нет! — она снова выдохнула, закрывая лицо ладонями. Чарли откровенно над ней издевался, но девушка была не в силах остановиться. Ей нужно было выговориться, иначе она взорвется. — Он... он сказал, что запомнил... звук... который я издаю, когда теряю контроль. Наступила секундная тишина. А затем Чарли медленно, с наслаждением откинулся на спинку дивана, и на его лице расцвела самая широкая, самая довольная ухмылка, которую она когда-либо видела. — Ва-а-а-у, — протянул он с неподдельным уважением. — Вот это дает. Безжалостно. Эффектно. Секси. Я, пожалуй, даже немного влюблен. Ну что, детка, еще уверена, что он хочет над тобой просто поиздеваться?