Под покровом сна

      Тело Норы пульсировало от давящей слабости после всех событий минувшего дня. Она осматривалась по сторонам, стараясь отвлечься от гнетущих мыслей.       Ей нравилось ехать в тишине, разглядывая постепенно сменяющиеся пейзажи. Светящиеся небоскребы — эти стеклянные монолиты современности — медленно растворялись в сумерках, уступая место приземистым домикам, которые казались детскими игрушками, забытыми великаном на обочине времени.       Спустя полчаса исчезли и они, унося с собой последние следы цивилизованного мира. Фонари исчезли один за другим, словно звезды, гаснущие в предрассветной тьме. Фары минивэна прорезали непроницаемую темень, выхватывая из нее фрагменты реальности — дорожную ленту, напоминающую серую артерию, пульсирующую в теле ночи, и причудливые силуэты разросшихся деревьев, чьи ветви походили на костлявые пальцы, пытающиеся схватить беглецов из мира света.       Фредерика молчала, погруженная в свои мысли, а Нора не желала тратить силы на бесполезные разговоры. Вскоре машина свернула с федеральной трассы на лесною однополосную дорогу, лишенную каких-либо дорожных знаков. Наверное, в иной ситуации девушка бы заволновалась, однако отчего-то ее охватило странное, почти мистическое спокойствие — не умиротворение, которое приносит покой, а то особое равнодушие, что наступает после эмоциональной катастрофы. Это было состояние, граничащее с клинической апатией — когда нервная система, исчерпав резервы реагирования, переходит в режим примитивного выживания. Словно ее сознание заключили в кокон безразличия, защищающий от дальнейших потрясений. Она существовала в этой момент не как личность со сложной внутренней жизнью, а как биологический организм, сведенный к элементарным функциям дыхания, кровообращения и минимального восприятия окружающего мира.       За плотной стеной деревьев показался особняк: он будто вырос из земли как пограничный пункт там, где первобытная ярость природы встречалась с тщетными попытками человека навязать хаосу свою волю к порядку. Высокие колонны, некогда претендующие на величие ампира, теперь служили скелетом для плюща, высокие кипарисы не были похожи на отточенные наконечники стрел как часто бывает в парках, они выглядели скорее как взъерошенные стражи, потерявшие строй под напором времени и забвения, а россыпь постепенно готовящихся к зиме цветов явно нарушала все планы ландшафтного дизайнера. Нора смотрела на этот особняк и видела в нем отражение собственного состояния: некогда упорядоченная жизнь, постепенно поглощаемая силами, которые она не могла контролировать. Здание казалось живым организмом, где архитектурная плоть медленно пожирается растительными паразитами, а каждая трещина в фасаде была морщиной времени, свидетельствующей о неизбежности распада.       — Приехали, — коротко объявила Фредерика, подхватывая с сидения сумку.       Нора неопределенно кивнула и открыла дверь, впуская в минивэн свежий воздух, наполненный запахом хвои и предстоящего дождя. Этот аромат так разительно отличался от того, к которому она привыкла в городе, что Нора невольно замерла, наслаждаясь ощущением. Это походило не резкое пробуждение, на внезапную вспышку света в темноте.       Девушка накинула на плечо сумку и направилась по извилистой, поросшей травой дорожке к особняку, никак не походившему на стерильные больницы.       — Красиво, — тихо проговорила она.       — Да, прекрасное место, — отстраненно подтвердила Фредерика, поравнявшись с пациенткой. — Здесь все могут найти покой.       Отчего-то последняя фраза заставила Нору на миг замереть, однако доктор этого не заметила. Она уже достала тяжелую связку ключей и открыла мощные двери. Нора с любопытством осмотрела холл, интерьер которого был выполнен в типичном английском стиле. Это место словно создавал какой-то колонист, скучавший по родине.       По темному деревянному полу рекой тек бутылочно-зеленый ковер, хрустальная люстра освещала строго-геометрические молдинги на потолке, а в центре просторной комнаты виднелся камин, обрамленный светлым камнем. Вокруг него располагался коричневый кожаный диван и пара кресел «Честерфилд».       — Ваш фонд неплохо раскошелился, — одобрительно произнесла Нора.       — Этот особняк в собственности доктора Берна, — покачала головой Фредерика. — После смерти он оставил его клинике.       — Все равно на поддержку всего этого нужно немало средств.       — Не так много, как на аренду нового помещения. Здесь у нас главный холл, — доктор устало обвела рукой вокруг себя. — Здесь в свободные от лечения часы собираются наши пациенты. Общение и комфорт — важные составляющие для выздоровления. Пройдемте за мной, — она, не дожидаясь реакции, направилась к двери, рядом с которой располагался небольшой белый датчик для считывания карты. — До десяти часов вечера общие комнаты открыты для посещения, но после для выхода понадобится ключ, — объяснила она, приподнимая карту.       Замок засветился зеленым и Фредерика толкнула дверь, открывая Норе длинный коридор, освещенный небольшими ажурными торшерами, под каждым из которых располагались вазочки с тремя белыми георгинами.       — Это жилой блок, — полушепотом продолжила доктор. — Многие уже, должно быть, легли спать, так что лучше не особо шуметь.       Нора разглядывала позолоченные таблички на дубовых дверях: каждая из них обозначала имя.       — Вы делаете гравировку под каждого пациента? — нахмурилась Нора, увидев перед собой дверь с собственным именем. — Не слишком ли расточительно для недельного пребывания.       — Мы заботимся о комфорте, — уклончиво улыбнулась Фредерика.       Девушка не ответила, однако подобное отношение без требования какой-либо оплаты напрягало. В лучшем случае после такого на выходе можно увидеть баснословный счет.       — Вам будет удобнее занести вещи или осмотреться?       — Я бы хотела занести вещи, — устало произнесла Нора. — Сумка тяжелая.       — Конечно.       Фредерика прошла к двери и открыла ее латунным ключом. Внутри оказалось достаточно вычурно, но уютно. На окнах висели тяжелые портьеры из льна глубокого изумрудного оттенка, почти не пропускающие свет, в керамической вазе кремового цвета на прикроватной тумбочке из темного дуба стоял небольшой букетик георгинов. Рядом с двуспальной кроватью лежал персидский ковер с традиционным узором в приглушенных бордовых и синих тонах, а на стене в тяжелой позолоченной раме висел пейзаж с английской сельской местностью. Это был совсем не стиль Норы, предпочитавшей агрессивно современный минимализм, однако новая спальня отчего-то показалась ей довольно милой. Женщина поставила сумку на небольшой столик с изогнутыми ножками у высокого платяного шкафа красного дерева с латунными ручками и заглянула в санузел. Он был небольшим, отделанным белой плиткой под кирпич, с чугунной ванной на львиных лапах у задней стенки.       — Здесь все сделано для снятия напряжения и создания комфортной атмосферы. В ящике над раковиной есть пара запасных полотенец, а также соль и смеси для ванной.       — Отлично. Давайте обсудим программу, а потом я бы хотела осмотреться.       — Итак, нам крайне важно получать все показатели вашего организма во время сна. Вечером после ужина вы будете принимать ряд таблеток, а непосредственно перед отходом ко сну к вам будет заходить медсестра и устанавливать небольшие датчики. Они ни в коем случае не помешают.       — Что за таблетки? Медикаменты? Что-то сильнодействующее?       — В основном это пищевые добавки и БАДы, имеющие успокаивающее воздействие на нервную систему. В случае необходимости применения лекарств, мы обсудим с вами все противопоказания и проведем необходимые тесты. Также два раза за неделю вам придется сдавать общий анализ крови, первичный забор не потребуется, так как свежие результаты у нас на руках уже есть. В программу входит также групповая терапия на ежедневной основе, вне времени сеансов вы можете общаться с нашими гостями в общих комнатах.       — Звучит совсем не страшно, так в чем экспериментальность?       — В нашем центре проводится программа углубленного изучения проблем сна, а ваш случай довольно нестандартный. Никакого подвоха, лишь научный интерес, — Фредерика с улыбкой подняла руки. — Подпишем бумаги?       — Да… — рассеянно кивнула Нора, забирая из рук врача планшетку.       Оставив в конце нескольких страниц подпись, женщина поднялась и кивнула. Фредерика мельком просмотрела документы и улыбнулась.       — В таком случае, буду рада провести вам экскурсию.       Женщины вышли из комнаты, а врач передала Норе тяжелый ключ от ее новой спальни.       — Общую гостиную вы уже видели, осталась столовая и внутренний сад, — Фредерика открыла очередную дверь с помощью электронного ключа и прошла в просторную комнату с высоким потолком.       Вместо стены было огромное окно и стеклянная дверь, ведущая, по всей видимости, в сад. В тусклом освещении Нора разглядела ряд круглых столов, беспорядочно расположенных по всей комнате. В самом углу был высокий книжный шкаф, стремянка и диван, на который ниспадали широкие листья монстеры.       — Здесь у нас по расписанию проходят приемы пищи. Завтрак с восьми до одиннадцати, обед с часа до четырех, ужин с шести до девяти. В промежутках можно выпить чай или какао, кофе у нас нет, сами понимаете, — Фредерика тихо усмехнулась. — Иногда повара оставляют выпечку или какие-то салаты. Обычно это то, что остается после какого-то приема пищи.       — Поняла, — кивнула Нора.       — В любом случае, расписание, правила и карта будут у вас в прикроватной тумбочке.       — А кто будет моим лечащим врачом?       — Я.       — Вы? — переспросила Нора. — Вы же работаете в…       — Я работаю по сменам, — быстро прервала ее Фредерика. — Точнее, по неделям. Поэтому вы, как раз, попадаете на мое дежурство.       — Повезло мне, — тихо пробормотала она.       — На часах уже половина десятого, — вдруг сообщила врач. — Нехорошо нарушать правила в первый же день, верно?       — Ладно… Тогда я вернусь в свою комнату. Сегодня я уже проспала несколько часов, поэтому, боюсь, мне придется немного пободрствовать.       — Насчет этого не беспокойтесь, я зайду к вам и передам пару таблеток снотворного, чтобы вы начинали входить в правильный режим.       Натянутая улыбка Фредерики отчего-то стала казаться жуткой. Нора быстро оглянулась по сторонам, но помещение было безлюдным. Женщина сжала в ладони вверенный ей ключ и направилась к жилому блоку, однако возле двери она обернулась. Врач все еще стояла на месте, сцепив пальцы, и продолжала улыбаться. От внезапной волны страха Нора почти забежала внутрь и быстро направилась к комнате. Когда дверь оказалась закрыта на два замка, она наконец смогла выдохнуть и ощупать сошедшее с ума сердце.       — Паранойя начинается, — пробормотала она.

***

      Фредерика раскладывала на переносном столике оборудование, оно было гораздо компактнее того, что стояло в главном центре. Она достала из пластиковой коробки три таблетки и протянула их Норе, та с долей сомнения запила их водой. После этого она наконец легла, неловко поправила теплый плед и взглянула на кондиционер в углу комнаты.       — Должно быть так холодно? — спросила она.       — Да. Вам рекомендуется сон при комнатной температуре в восемнадцать градусов. Примите, пожалуйста, удобную позу.       Нора повернулась полубоком и крепко обняла прохладную подушку, утыкаясь носом в наволочку, пахнущую цветами.       — Вы будете постепенно проваливаться в сон, может быть ощущение легкого головокружения или падения, это нормально, — тихо произнесла доктор.       Послышался тихий писк приборов. Нора поправила волосы, зацепившиеся за один из датчиков, приклеенных к виску, и закрыла глаза. Под опущенными веками замелькали яркие вспышки фиолетового и темно-синего цвета. Спустя несколько мгновений ей показалось, что кровать кружится и кровать будто бы медленно опускается куда-то вниз. Сознание постепенно отключалось, а тревожных мыслей становилось все меньше.       Последнее, что слышала Нора перед тем, как окончательно провалиться в сон — оглушительный крик.