Голос тьмы

10 лет назад

Я проснулся среди ночи от резкой тряски. Кто-то схватил меня за плечи и не отпускал, тряся до тех пор, пока я не открыл глаза. — Вставай, сынок, — послышался тревожный, родной голос. — Они идут за тобой. На лице матери застыла смесь ужаса и беспокойства. Я вскочил с кровати и оглядел пустую комнату нашей старой избушки. — Кто идет, мама? Что случилось? — испуганно спросил я, не понимая, что происходит. — Стражники! Нет времени объяснять. Прыгай в окно и бегом в лес, я тебя догоню позже. Я схватил лук и колчан с стрелами, стоящие в углу, и без раздумий прыгнул в окно, оказавшись прямо напротив темной и густой чащи леса. Как только я выбрался на улицу, раздался грохот распахнутой двери. Мужские крики эхом пронзили ночную тишину, и я, не раздумывая, рванул в лес. Ветви деревьев цеплялись за меня, но я продирался сквозь них, чувствуя, как холодный ветер ударяет в лицо. Страх гнал меня вперед, и я знал, что нельзя остановиться, пока не окажусь далеко от тех, кто преследует меня. Лес становился гуще, и в темноте я едва различал путь. Лишь слабый лунный свет пробивался сквозь кроны, освещая редкие просветы. Я пригнулся, проскользнув под поваленным стволом, и, не теряя времени, снова сорвался с места. Внезапно впереди мелькнула река — её серебристая поверхность отразила свет луны. Течение было быстрым, вода ледяной. Я знал, что если нырну, то смогу запутать след, но был ли у меня выбор? Позади захрустел хворост, шаги становились ближе. Я перекинул лук и колчан на другой берег, задержал дыхание и бросился в воду. Ледяная вода ударила в грудь, мгновенно лишая дыхания. Я с головой ушел под воду, течение подхватило меня и понесло вперед. Река была глубже, чем я думал, и течение оказалось слишком сильным. Я барахтался, стараясь удержаться на поверхности, но вода захлестывала рот, вынуждая глотать холодную влагу. Позади слышались голоса — стражники добрались до берега. В тусклом лунном свете я разглядел, как несколько силуэтов метались вдоль воды, пытаясь разглядеть меня. Один из них что-то крикнул, и через мгновение в воду упало несколько стрел, вспоров гладкую поверхность. Меня бросало из стороны в сторону, но, собрав последние силы, я нащупал ногами дно и изо всех сил греб к противоположному берегу. Дыхание жгло легкие, мышцы ныли от холода и напряжения. Наконец я вырвался из воды, цепляясь за скользкие камни. Позади все еще слышались крики, но я не стал оглядываться. Меня била дрожь, одежда липла к телу, мешая двигаться, но я заставил себя подняться. Но куда мне идти? Неожиданно появившийся стражник на этом берегу, который оказался слишком близко, не успел даже поднять руку, как я рванулся вперед, толкнув его плечом. Он потерял равновесие, и, с диким криком, стремительно повалился в реку. Вода, темная и ледяная, приняла его, как будто сама природа решила исполнить свой приговор. Я замер, не в силах оторвать глаз от его борьбы с течением. Он барахтался, пытаясь удержаться на плаву, но силы, казалось, покидали его с каждой секундой. Доспехи не позволяли выбраться наружу. Вода захлестнула его лицо, и в тот момент, когда он пытался в последний раз вырваться, его тело начало уносить вниз, скрываясь в темных водах. В сердце скользнула ледяная дрожь — я стоял, будто поражённый чем-то несказанным, и только затем осознал, что все произошло мгновенно. Я взглянул на темные воды, которые теперь скрывали его, и понял, что не только сам себе подарил свободу, но и сделал шаг, от которого уже не будет возврата. Я перевел взгляд на другой берег, где стояли мои преследователи. Они, казалось, были так же ошеломлены, как и я, наблюдая, как бездыханное тело уносит вниз по течению. Но времени на раздумья не было. Я быстро поднял лук и стрелы, развернулся и бросился в сторону леса, не удостоив их даже последнего взгляда. Погоня завершилась. Но вопросы не оставляли меня в покое. Почему они гнались за мной вплоть до реки? Почему ворвались в наш дом? Я никогда не нарушал закон, не бросал вызов власти, жил так же, как и все простые подданные короля. Однако кому-то я оказался неугоден. За что? Я не знал. В лесу я соорудил себе нехитрое убежище из сухих веток и мха. Прокормиться удавалось с помощью охоты — в этом деле я был не новичок. Гораздо сложнее было с огнем. Разводить его приходилось старым дедовским способом — трением древесины, и это занимало часы. К тому же, каждую ночь мне приходилось его гасить, чтобы не привлечь внимания. Из-за этого ночами я дрожал от холода, прижимая к себе тонкое покрывало из еловых веток. Проходили дни. Мама так и не появилась. Меня мучили тревожные мысли — неужели ее схватили и бросили в темницу? Но как я мог помочь? Я даже не знал, где ее искать. Однако моя свобода оказалась недолгой. Меня обнаружили среди бела дня, когда я, сидя в своем временном лагере, свежевал тушку пойманного зайца. На этот раз я не побежал. Изнуренный, голодный, истощенный холодными ночами и долгим одиночеством, я не видел смысла в побеге. Я был готов сдаться. Меня схватили и, связав, кинули на телегу у опушки леса. Их было слишком много, чтобы я мог сопротивляться. За что меня так упорно искали? Почему прислали сразу десяток вооруженных людей? Сколько бы я ни задавал вопросов стражнику, шагавшему рядом с телегой, он лишь грубо велел мне замолчать. Через несколько часов пути мы оказались у стен небольшого каменного поместья. Нас встретил сотник — высокий черноволосый мужчина средних лет с угрюмо сведенными бровями. — Это точно он? — раздраженно спросил он, скользнув взглядом по мне. — Да, господин сотник, — кивнул один из стражников. — Нашли в лесу. Описание совпадает, хоть и выглядит, как оборванец. Сотник нахмурился, потер переносицу и вздохнул. — Я ожидал большего от бастарда герцога. Я резко поднял голову, впившись в него взглядом. — Бастард?.. Герцога?.. — переспросил я, чувствуя, как все внутри сжимается. — Почему я здесь? — Так ты еще не знаешь? Тогда зачем бежал? — удивленно приподнял брови сотник. — Я… Мать сказала мне спасаться. — Ах… — он тяжело вздохнул. — Милена хотела скрыть это от тебя. Хорошо, что мы нашли тебя раньше, чем она. Сотник кивнул стражникам, и телега двинулась во двор. Внутри поместья оказалось куда роскошнее, чем снаружи. Изумрудные лужайки, фруктовые деревья, благоухающий сад с диковинными цветами. У кузницы раздавался звон молота, а слуги сновали туда-сюда, занимаясь своими делами. Путы на моих руках и ногах наконец развязали. Я помассировал ноющие запястья, оставившие красные следы, и с облегчением спрыгнул с телеги, чувствуя под ногами влажную от недавнего дождя землю. — Что ж, парень, Герцог давно ждет, когда мы приведем тебя. Не стоит испытывать его терпение. Хотя… — снова заговорил сотник, пристально оглядев меня с головы до пят. — В таком виде тебе негоже являться перед высокими чинами. Сначала отмоем тебя. Он кивнул служанке, развешивавшей белье неподалеку. — Да, господин? — отозвалась она мягким голосом, поспешив к нему. — Отведи юнца в бани, вымой его, подбери приличную одежду. Что-нибудь из хороших тканей. — Будет сделано, милорд, — поклонилась она и, ухватив меня за локоть, потянула за собой. Я молча следовал за ней, наблюдая, как тонкая ткань ее платья развевается при каждом шаге. Мысль о предстоящей встрече с герцогом не выходила у меня из головы. Меня погрузили в горячую воду, тщательно отмыли и принесли наряд, который я никогда в жизни не носил. Бархат, шелк, вышивка золотыми нитями… Даже не каждый лорд мог похвастаться такой одеждой. Когда служанка повела меня через холодные узкие коридоры, я почувствовал, как внутри растет тревога. Эти стены не казались мне уютными. Они не были мне родными. Я вдруг отчаянно захотел вернуться домой, туда, где меня ждала мама. Но выбора у меня не было. Остановившись перед массивными деревянными дверями, я глубоко вдохнул, шагнул вперед и вошел в просторный, богато убранный зал. Комната герцога поражала своим богатством и величием. Высокие сводчатые потолки были украшены искусной лепниной, а массивные канделябры отбрасывали мягкий свет, отражаясь в позолоченных элементах декора. Стены, обтянутые дорогими тканями в глубоких бархатных тонах, придавали пространству торжественность и уединенность. У дальней стены, возвышался огромный камин, облицованный темным мрамором с изящной резьбой. Внутри ярко пылали дрова, наполняя комнату теплом и игрой теней. Над каминной полкой красовался фамильный герб, а рядом стояли серебряные подсвечники и несколько старинных кубков. Возле окна находился массивный письменный стол из черного дуба, заваленный свитками, чернильницами и картами. Рядом стоял высокий книжный шкаф с тяжелыми томами в кожаных переплетах, а на маленьком столике рядом – резная шкатулка с печатями и личными письмами. Пол был устлан дорогим восточным ковром с замысловатым узором, а у стены стоял сундук, украшенный железными накладками – возможно, внутри хранились доспехи или ценные бумаги. Возле камина располагалось несколько удобных кресел с бархатной обивкой, приглашая к отдыху после тяжелого дня. В воздухе витал слабый аромат восковых свечей, пропитанный нотками дорогого дерева и легкими оттенками травяных благовоний. — Ах, вот и ты, — раздался спокойный, но властный голос. За массивным письменным столом сидел мужчина в богатой одежде, внимательно изучая меня взглядом. Он не стал медлить — встал, быстро подошел ко мне и, взяв за плечо, уверенно повел к мягким креслам у камина. — Проходи, не стесняйся. Присаживайся, чувствуй себя как дома. Я осторожно опустился на мягкое сиденье, внутренне напрягаясь. Не привык я к такой дорогой мебели — казалось, одно неосторожное движение, и я что-нибудь испорчу. — Я герцог Александéр из Хаймцеля, — представился мужчина, без лишних предисловий переходя к главному. — Как тебе уже, наверное, сказали, ты мой сын. Точнее, внебрачный сын. Я невольно напрягся. — Так уж вышло, что я давно знаю твою мать, — продолжил герцог. — Пятнадцать лет назад наша дружба переросла во что-то большее… Но, увы, я не мог взять ее в жены. Она простолюдинка, а правила дворянского сословия суровы. Однако я дал слово: когда наш сын достигнет пятнадцати лет, я заберу его под свою опеку и буду заботиться о нем до конца своих дней. Я слушал, не отводя взгляда, с трудом осмысливая сказанное. — Но когда я послал за тобой людей, — с некоторым укором добавил герцог, — твоя мать вдруг передумала. Видимо, не захотела расставаться с тобой. К счастью, мы нашли тебя, и теперь тебе больше не придется выживать в тяжелых условиях деревенской жизни. Его слова звучали так, будто мое прошлое было чем-то жалким, чем-то, что стоит оставить позади. Я не знал, как на это реагировать. Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Потрясение сковало меня. Герцог, заметив это, кивнул понимающе и продолжил: — Понимаю, что для тебя это неожиданно. Ты вырос в другом мире, вдали от дворянства и титулов. Но теперь все изменится. Ты можешь рассчитывать на мою поддержку. Когда ты освоишься, я признаю тебя своим законным наследником. Со временем ты примешь мое имя, станешь герцогом Хаймцеля и займешь мое место. Я оцепенело смотрел на него, не в силах поверить в происходящее. — Но… — голос дрогнул. — А что с мамой? Я могу привезти ее ко двору? Герцог тяжело вздохнул. — К сожалению, мы пока не нашли Милену. Но если она объявится, я постараюсь устроить для нее достойное место во дворце. — Подождите… — я замер. — То есть мы не останемся здесь? Я оглядел просторную комнату с высоким потолком, массивной мебелью и камином, в котором потрескивали дрова. — Конечно, нет, — спокойно ответил герцог. — Я здесь лишь гость у лорда. Как только все уладится, мы отправимся в Хаймцель. Там тебя ждет обучение: фехтование, грамота, дипломатия. Все, что должен знать будущий герцог. Я задумчиво смотрел на танцующие языки пламени. Как все изменилось… Еще недавно я был простым деревенским парнем, чья главная забота — добыть пропитание и не попасться стражникам. А теперь я сижу перед знатным вельможей, который называет меня своим сыном. Но что с моей матерью? Я не мог просто оставить ее. Пусть она скрывала от меня правду, пусть приняла решение за меня… Но я не мог просто вычеркнуть ее из своей жизни. Пока я не знал, что делать. Бежать в никуда? Искать ее самому? Это было бы глупо. Оставалось только ждать. Герцог распорядился выделить мне комнату, и вскоре я узнал, что наш отъезд намечен через пару дней. Однако ради меня он согласился задержаться еще ненадолго в надежде, что мать все же появится. Дни шли. Она не пришла ни через два дня, ни через четыре. Герцог начинал терять терпение, и я не хотел его злить. Неохотно, но я решил пока оставить свои поиски, надеясь, что она жива и в безопасности. Но я поклялся себе: когда-нибудь я вернусь и найду ее. А пока мне предстояла новая жизнь. Жизнь, о которой я никогда даже не мечтал. Последние дни в поместье тянулись мучительно долго. Я почти не выходил из своей комнаты, обдумывая всё произошедшее. Иногда ко мне заглядывал сотник — молчаливый, но внимательный, он пару раз приносил новости о подготовке к отъезду. Служанка, что мыла меня в день прибытия, продолжала мелькать поблизости. Иногда, проходя мимо, она задерживала на мне взгляд дольше обычного. Я понимал, что теперь, когда я не просто деревенский парень, а сын герцога, её отношение изменилось. Она флиртовала со мной, но я не отвечал. Мысли были заняты другим. В последний вечер перед отъездом я выбрался в сад. Ночной воздух был свежим, пахло влажной землёй и цветами. Я всматривался в темноту, надеясь увидеть знакомую фигуру матери, услышать её голос… но всё было тихо. — Ждёшь кого-то? Я обернулся. Позади стоял сотник, скрестив руки на груди. — Надеюсь, что она придёт, — признался я. Он вздохнул. — Милена не глупая женщина. Если она не пришла, значит, у неё есть причины. Я сжал кулаки. — Может, она в беде. — Может. А может, она просто не хочет, чтобы ты жил этой жизнью. Я резко взглянул на него. — Тогда почему она ничего мне не сказала?! Сотник пожал плечами. — Может, хотела, чтобы ты сам сделал выбор. Я отвёл взгляд. — Но у меня не было выбора… — Вот именно. Он замолчал, и мы некоторое время стояли в тишине. Потом сотник похлопал меня по плечу. — Завтра рано выезжаем. Отдыхай. Я ничего не ответил. Утром мы покинули поместье. Герцог ехал впереди, рядом с ним — несколько стражников. Мне выделили собственного коня, но ездить верхом я все равно не умел, поэтому большую часть пути ехал медленно, вслушиваясь в ритм копыт. Дорога в Хаймцель заняла несколько дней. По мере приближения к городу изменялись пейзажи. Леса редели, сменяясь ухоженными полями и деревнями. Дома становились крепче, улицы — шире. А потом показались стены. Город был огромен. Каменные башни вздымались ввысь, улицы кипели жизнью: торговцы, воины, дамы в дорогих платьях. Я едва успевал разглядывать всё вокруг. — Добро пожаловать домой, — сказал герцог. Поместье герцога было роскошным. В первый день меня буквально засыпали новыми обязанностями. Мне выделили учителей, слуг, личную комнату — большую, с резной мебелью и высоким окном с видом на город. Но я не чувствовал себя здесь своим. Я был чужаком. Чужаком среди знати. Чужаком среди людей, которые называли меня бастардом герцога. И чужаком среди этих роскошных стен. Но выбора не было. Я должен был научиться жить в этом мире.