Голос тьмы

Генрих

7 лет назад

— Я не понимаю, отец, зачем мне телохранитель, да ещё и какой-то бастард? Тем более неопытный. — Герцог Александер уверяет, что его сын готов. Его учили и тренировали целых три года, — Рюцих сидел расслабленно, сцепив пальцы на письменном столе. — Да, признаю, это не сравнится с твоими тренировками, но тебе стоит быть немного терпимее. — Но зачем мне вообще спутник? Я что, ребёнок, чтобы за мной вечно ходила нянька? — Тебе всего шестнадцать, Генрих, — с лёгкой усмешкой ответил герцог. — Ты и сам понимаешь, что являешься самым ценным заложником. Если, не дай Бог, кто-то решит тебя похитить, это даст им мощный рычаг давления на меня. Я раздражённо выдохнул. — Да, ты прав. А когда приедет герцог Александер с этим Томасом? — спросил я. — С минуты на минуту. Кстати, сэр Бамонт ждёт тебя на тренировке сегодня вечером. Покажи всё, на что способен. Я буду наблюдать. — Хорошо, отец. Я поклонился, выражая почтение, и вышел из кабинета. Я закрыл за собой тяжёлую дубовую дверь и на мгновение остановился в коридоре. Холодный камень стен замка и приглушённый свет факелов создавали гнетущую атмосферу. В ушах ещё звучали слова отца. Сопровождающий, бастард, Томас. Чужак, который будет следовать за мной по пятам. Я сжал кулаки. С какого-то момента я перестал быть просто сыном герцога — теперь я стал разменной монетой в политических играх. Каждое моё движение, каждый шаг и слово могли стать частью чьего-то плана. А теперь ещё и этот Томас… Почему именно он? Разве среди верных людей отца не нашлось более опытного воина? С этими мыслями я зашагал к тренировочному залу. Коридоры замка были безлюдны, лишь изредка встречались слуги, которые почтительно склоняли головы. Их взгляды казались мне пустыми. Я давно привык к тому, что люди видят во мне не Генриха, а лишь титул и власть моего отца. У дверей зала меня уже ждал сир Бамонт. Высокий, сухопарый, с цепким взглядом серых глаз. Он был нашим оружейным мастером, человеком, который знал, как сделать из мальчишки настоящего воина. — Опоздал, — сурово заметил он, скрестив руки на груди. — Простите, сэр, — я выдавил из себя учтивый тон. — Извинения оставь для бала, а здесь нужны действия. Меч в руки — и на помост. Я схватил тренировочный меч, тяжёлый и грубый, и вышел на деревянную площадку. Поза Бамонта не изменилась, но в его взгляде появилась привычная сосредоточенность. — Покажи, чему ты научился. Нападай. Я бросился вперёд, меч со свистом рассек воздух. Бамонт легко парировал удар, а затем его деревянный меч едва не впечатался мне в плечо. Я успел отклониться, но потерял равновесие и тяжело рухнул на колено. — Слишком медленно, — холодно отметил он. — Ты думаешь о чём-то другом. Я стиснул зубы, поднялся и снова ринулся в атаку. Удары сыпались один за другим, но все мои попытки прорвать его защиту разбивались о железную выдержку мастера. — Концентрируйся, Генрих! Твой враг не станет ждать, пока ты соберёшься с мыслями! Я метнул вперёд меч, вложив в удар всю свою злость и усталость. Деревянные клинки встретились с глухим стуком, и в этот момент я увидел, как в дверях зала появилась тень. Высокий юноша с тёмными волосами и спокойным взглядом наблюдал за нами. Наверное, это и был Томас. Мои движения на мгновение замедлились, и этого хватило сиру Бамонту. Его меч резко выбил оружие из моих рук, и тупой конец деревянного клинка упёрся мне в грудь. — Отвлёкся, — бросил он, убирая меч. — В бою это стоило бы тебе жизни. Я тяжело дышал, склонив голову. Горло сдавило от обиды, но я не дал себе слабину. Вместо этого я выпрямился и поднял взгляд на незнакомца у дверей. — Это он? — тихо спросил я, не отводя глаз от юноши. Бамонт кивнул, его суровое лицо оставалось непроницаемым. — Да. Это Томас, сын герцога Александера. Томас сделал шаг вперёд. Его движения были мягкими, но уверенными. Он остановился в нескольких шагах от нас и слегка поклонился. — Приветствую, лорд, — его голос был спокоен и ровен, как и выражение лица. Я чувствовал, как внутри поднимается раздражение. Он был, казалось, идеальным: вежливым, собранным, сдержанным. Я ожидал увидеть юнца, которого легко напугать, но передо мной стоял человек, уверенный в себе. — Если ты собираешься меня охранять, то докажи, что на что-то годен, — я поднял с помоста свой меч и бросил его Томасу. Он поймал оружие на лету, его движения были быстрыми, как у хищника. Я увидел, как сир Бамонт чуть приподнял бровь — даже его сложно было удивить, но Томасу это удалось. — Сразись со мной, — я занял боевую стойку, чувствовал, как в жилах закипает кровь. — Покажи, чему тебя учили три года. Томас не дрогнул. Он медленно обошёл меня по кругу, словно выжидая. Я знал этот приём: он заставлял меня двигаться, заставлял терять силы. Я сделал первый выпад, надеясь застать его врасплох, но Томас легко отклонился. Его меч взметнулся, и я едва успел поставить блок. Он двигался быстро, но не агрессивно — каждый его удар был рассчитан, словно он заранее знал, как я отреагирую. — Слишком прямолинейно, — его голос был тихим, но каждое слово резало, как нож. Я не выдержал. Сжал меч обеими руками и с яростью бросился на него. Деревянные клинки с глухим стуком встречались, удары сыпались один за другим. Но каждый раз он уклонялся, парировал, и я чувствовал, как теряю контроль. Наконец, он сделал резкий шаг вперёд, и прежде чем я понял, что произошло, его меч оказался у моего горла. Я застыл, тяжело дыша, ощущая, как по телу прокатывается волна бессильной злости. — Достаточно, — раздался голос сира Бамонта. Томас отступил, опустив меч. Он снова склонил голову, на его лице не отразилось ни триумфа, ни насмешки. — Вы хороший боец, милорд, — сказал он спокойно. — Но вы слишком поддаётесь эмоциям. Я стоял, не в силах вымолвить ни слова. Впервые за долгое время я почувствовал себя мальчишкой, который не понимает, как играть в эти взрослые игры. Бамонт подошёл ближе, его тяжёлый взгляд скользнул по мне и остановился на Томасе. — Неплохо, — произнёс он. — Но здесь не место для показательных выступлений. Если вы оба закончили, то, Генрих, отправляйся отдыхать. Томас, пройди со мной. Я не сдвинулся с места. В груди всё ещё бурлила смесь злости и стыда. Я чувствовал, что проиграл не просто тренировочный бой — я уступил своё право на самостоятельность. — Нет, — твёрдо сказал я, сжав кулаки. — Я ещё не закончил. Бамонт нахмурился, но ничего не сказал. Томас же лишь слегка наклонил голову, давая понять, что готов продолжить. — Хорошо, — проговорил он. — Но на этот раз, возможно, попробуем что-то другое? — Что именно? — я сузил глаза, не понимая, к чему он клонит. — В бою важна не только сила, но и умение мыслить на шаг вперёд, — он осторожно сделал круг вокруг меня, как тогда, на помосте. — Я задам тебе три вопроса. Ответишь правильно — победа твоя. Ошибёшься — снова возьмёмся за мечи. Я почувствовал, как любопытство пересиливает раздражение. Томас предложил не просто поединок, а вызов. — Хорошо. Спрашивай. — Представь, что на тебя напали в тёмном переулке. У тебя нет оружия, а противников двое. Что ты сделаешь? — Найду слабое место одного из них, ударю первым и использую его как прикрытие, — ответил я, почти не раздумывая. Томас кивнул. — Неплохо. Второй вопрос: как ты поступишь, если твой союзник ранен в бою, а враг наступает? — Попробую оттащить его в безопасное место и обороняться, — на этот раз я задумался чуть дольше. — Не всегда верное решение, — его голос оставался ровным. — Иногда лучше нанести удар первым, чтобы дать себе время. Я нахмурился, но спорить не стал. — И последний вопрос, — Томас остановился напротив меня. — Что важнее: честь или жизнь? Этот вопрос застал меня врасплох. Я замер, пытаясь понять, какой ответ он ждёт. Честь всегда была основой нашего воспитания, но жизнь…  — Конечно, честь — наконец сказал я, ухмыльнувшись. — Это основа воспитания благородного лорда. Без чести я лишь простой деревенщина, прямо как... Ты. На мгновение тишина повисла в воздухе. Сир Бамонт смотрел на меня так, будто впервые видел. Томас же чуть приподнял уголки губ, едва уловимая тень улыбки. — Вы правы, милорд — признал он. — Я лишь бастард, однако смог победить вас в простой схватке на мечах. Я почувствовал, как напряжение пульсирует в моих висках. Слова Томаса резанули, как лезвие. Я знал, что он прав, но признание этого только сильнее распалило злость. Его спокойствие выводило меня из себя, словно он заранее знал, как я отреагирую. — Схватка на мечах — это не всё, — я заставил голос звучать ровно. — Ты можешь быть хорош в бою, но это не делает тебя равным мне. — Я и не стремлюсь быть вам равным, — его тон остался невозмутимым. — Моё дело — защищать вас, даже если придётся положить собственную жизнь. Его слова прозвучали как клятва, но мне было трудно поверить в искренность. Бастард, выскочка, посмевший бросить мне вызов. Я искал в его глазах хотя бы тень издёвки, но встретил лишь спокойствие и холодную решимость. — Хватит, — голос Бамонта был суровым, как сталь. — Оба. Я почувствовал, как земля будто уходит из-под ног. Сир Бамонт редко вмешивался, предпочитая давать мне самому разбираться в спорах. Его недовольство означало, что я зашёл слишком далеко. — Генрих, — он посмотрел на меня испытующе. — Честь — это не только слова и титулы. Настоящая честь в умении признавать свои ошибки и уважать тех, кто рядом, независимо от их происхождения. Я не знал, что ответить. Все мои колкие замечания вдруг показались пустыми и детскими. Томас стоял молча, его лицо оставалось непроницаемым, но я видел, что мои слова его не так задели, как я надеялся. — Тренировка окончена, — Бамонт повернулся к двери. — Генрих, отправляйся отдыхать. Томас, пройди со мной. Я остался один посреди зала, сжимая кулаки до боли. В груди пульсировала обида, смешанная с чувством поражения. Но под этим слоем гнева начала прорастать мысль: возможно, Томас был не таким простым, как я считал. В этот момент я осознал, что его присутствие в моей жизни будет не только испытанием, но и возможностью научиться чему-то новому. Однако смогу ли я перебороть свою гордость и увидеть в нём союзника — это был вопрос, на который мне ещё предстояло найти ответ.