Голос тьмы

Поздним вечером я попросил Генри остаться рядом, когда снова попробую связаться с таинственной тёмной сущностью в своих видениях. Огонь в очаге догорел и теперь угли тихо поскрипывали. В комнате было достаточно темно, чтобы видеть лишь силуэт Генри на стуле передо мной, он опустил локти на колени и скрестил руки, заинтригованный моими видениями.  Я сел на постели, глубоко вдохнул и закрыл глаза. Генри сидел рядом, молча наблюдая. Я чувствовал его присутствие, его тёплую уверенность — это придавало мне сил. В голове стоял шум, будто далёкий гул грозы. Я сосредоточился, позволил тьме окутать меня. Мир исчез. Я открыл глаза — и снова оказался на той поляне, окутанной туманом. Передо мной возвышалась тёмная фигура. Теперь я различал его лучше: высокое, мощное тело, лицо, испещрённое шрамами, бесконечно чёрные глаза, в которых не отражался свет. Он смотрел прямо на меня, изучающе и холодно. — Ты вернулся, — голос его прозвучал глубоко и низко, словно шелест осеннего ветра в мёртвых деревьях. — Хорошо. Я сглотнул. — Кто ты? — наконец спросил я. — Ты задаёшь не тот вопрос. — Тогда какой вопрос мне задать? Существо шагнуло ближе. Темнота за его спиной будто сгустилась, затягивая меня, но я не отступил. — Ты ведь уже догадался, кто я, — он усмехнулся, обнажив острые клыки. — Тебе снится смерть, прошлая и будущая. Я — её эхо. Я тот, кто знает правду. — Какую правду? — прошептал я, чувствуя, как дыхание перехватывает страх. — О тебе, о нём, — он резко кивнул куда-то в сторону, и я понял, что речь идёт о Генрихе. — О будущем, что неизбежно. Я сжал кулаки. — Я хочу знать. — Тогда слушай. Тьма вокруг нас начала двигаться, закручиваться, принимая очертания образов. Я видел битву, видел пылающий замок, мечи, ломавшие доспехи, кровь, заливающую землю. И среди всего этого хаоса — Генрих, раненый, окружённый врагами. — Ты сможешь его спасти, — голос существа звучал прямо в моей голове. — Но знаешь ли ты цену? Я не успел ответить. Видение рухнуло, исчезло, и я резко открыл глаза, вновь оказавшись в комнате. Генри встревоженно смотрел на меня, его руки сжимали мои плечи. — Томас? Что ты видел? — его голос был полон беспокойства. Я сглотнул, сердце бешено колотилось в груди. — Битву, — выдохнул я. — Твою гибель. Генри нахмурился, его пальцы крепче сжали мои плечи. — Мою гибель? — в его голосе звучало напряжение. Я провёл ладонью по лицу, пытаясь унять дрожь. Видение было слишком реальным, слишком ярким. — Да, — тихо сказал я. — Я видел тебя среди пылающего замка… Ты был ранен, окружён врагами. Я пытался добраться до тебя, но… — я сглотнул, вспоминая, как в видении меч вонзился в его грудь. Генрих внимательно смотрел на меня, его губы сжались в тонкую линию. — И ты уверен, что это было будущее? Я кивнул. — Оно может измениться. Но только если мы будем знать, как избежать этого. Генри отстранился, встал с кровати и начал медленно расхаживать по комнате. Я видел, как он пытается переварить сказанное. — Ты сказал, что видел горящий замок… Наш? — Я не знаю, — честно признался я. — Всё было в огне, люди кричали. Но это точно битва, и ты… — я запнулся, встречаясь с его взглядом. — Ты умрёшь, если мы ничего не сделаем. Он остановился, в глазах мелькнуло что-то опасное. — Тогда мы не дадим этому случиться. Я кивнул, но беспокойство не уходило. — Генри, ты понимаешь, что это может быть связано с Ладиславом? С тем, что он готовит? Генри выдохнул, сел обратно рядом со мной, и его ладонь легла поверх моей. — Если это так, то мы должны быть на шаг впереди. Томас, — он сжал мою руку, его голос стал твёрдым, но тёплым. — Мы справимся. Я хотел ему верить. Правда, страх не отпускал.

***

На следующий день Генри выглядел сосредоточенным. Когда я вошёл в его кабинет, он уже склонился над картой, на которой были отмечены красные линии передвижения войск. — Ты рано, — сказал он, но голос его был тёплым. — Ты же знаешь, что я не могу спать спокойно после всего, что узнал, — я подошёл ближе и взглянул на карту. — Ты что-то выяснил? Генри кивнул и указал на южные границы. — Наши разведчики вернулись с новостями. Войска Ладислава движутся к перевалам. Пока их немного, но это только передовые отряды. Они, скорее всего, ищут пути для основного наступления. Я нахмурился. — Если он займёт перевалы, то сможет контролировать путь к столице. Это серьёзно. — Очень, — согласился Генри, переводя взгляд на меня. — Нам нужно действовать быстрее. Я провёл пальцем по карте, обдумывая услышанное. — Мы можем отправить несколько своих людей, чтобы разведать местность, узнать, какие у них планы. Генри улыбнулся уголком губ. — Именно это я и собирался предложить. Только есть одна проблема. Я поднял на него взгляд. — Какая? Он откинулся на спинку стула и вздохнул. — Разведчики сообщили, что Ладиславу стало известно о некоторых наших передвижениях ещё до того, как мы их осуществили. Я сжал кулаки, чувствуя, как внутри закипает тревога. — Чёрт… Значит, кто-то передаёт ему информацию. Генри медлил, прежде чем заговорить: — Или… — он поднял на меня серьёзный взгляд, — у него есть дар, похожий на твой. Я замер, а затем недоверчиво посмотрел на него. — Что? Ты хочешь сказать, что он может видеть будущее? Генри кивнул. — Самон уже раскрыл нам имена всех шпионов в поместье. А ещё мы знаем, что эта сущность как-то связана с Ладиславом… Что, если она не просто ведёт с тобой игру, а помогает ему так же, как и тебе? Я нахмурился, обдумывая его слова. — Если это так, то он не просто силён — он знает наши шаги наперёд. Тогда переиграть его будет сложнее, чем мы думали. Генри склонился над картой, его пальцы сжались на её краю. — Нам нужно действовать иначе. Если Ладислав действительно видит будущее, как и ты, значит, единственный способ его победить — сделать так, чтобы даже он не смог предугадать наши действия. Я задумался, просчитывая возможные ходы. — Тогда нам нужна ловушка. Такая, в которую он попадёт, даже если будет предупреждён. Генри посмотрел на меня и хитро улыбнулся. У него явно была какая-то идея. 

***

Лорд Ладислав

Я сидел в высоком кресле, обитом тёмно-красным бархатом, в своём новом поместье, наблюдая за языками пламени в камине. За окнами раскинулся покорённый Леобен — город, что сопротивлялся мне дольше, чем следовало. Теперь же он принадлежал мне. На массивном дубовом столе передо мной лежали карты, донесения разведчиков и отчёты о казнях. Рядом стоял бокал вина, но я даже не притронулся к нему. Победа — это хорошо, но война ещё не окончена. — Господин, — голос моего главнокомандующего прервал мои размышления. Я поднял взгляд. В зал вошёл Готфрид — высокий, широкоплечий воин, в доспехах, ещё запятнанных кровью. Он преклонил колено. — Вставай, — сказал я, жестом приглашая его к столу. — Докладывай. Готфрид поднялся и быстро разложил передо мной несколько писем. — Город под полным контролем. Оставшиеся мятежники казнены. Их головы выставлены на площади, как вы приказали. Население подавлено, сопротивления больше нет. Я кивнул. — Хорошо. Что с ресурсами? — В амбарах найдено достаточно продовольствия, чтобы прокормить гарнизон. Кузницы города работают на нас. Люди напуганы, но послушны. — Это временно, — усмехнулся я, выпрямляясь в кресле. — Страх должен стать привычным, иначе он уступит место надежде. А надежда опасна. Я взял одно из донесений и бегло пробежал глазами. — Что с той делегацией Рюциха? — Самон, наш шпион убит. Есть сведения, что остальные что-то замышляют. Я улыбнулся краем губ. — Разумеется, замышляют. Лорд Генрих не из тех, кто сидит сложа руки. Но мне интересно другое… Я задумчиво постучал пальцами по столу. — Томас. Готфрид нахмурился. — Вы считаете, он представляет угрозу? Я перевёл на него взгляд. — Он видел меня. В видениях. Мой главнокомандующий сжал кулаки, но промолчал. — Этот мальчишка, — продолжил я, — мог бы стать интересным игроком. Или помехой. Мы должны решить, что с ним делать. Готфрид молча ждал моего решения. Я взял бокал с вином, медленно сделал глоток и произнёс: — Отправь лучших шпионов. Найдите его слабость. И, если он слишком близко подберётся к истине… уберите его. Готфрид снова поклонился, приложив руку к сердцу.  — Слушаюсь, господин. - Он развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета.  Я снова взглянул на пламя в камине. В нем, как в глубоком колодце, отражались не только завоеванные мной города, но и прошлое — далёкое, но неизменно преследующее меня. Я родился в сыром, холодном замке, где ни капли тепла не было ни в каменных стенах, ни в сердцах людей. Отец был человеком железа и крови, в его глазах всегда горела жестокая решимость. Он не знал жалости — ни к врагам, ни к своим детям. Я вспоминаю, как однажды, когда мне было восемь, он привёл меня во двор, где стоял дрожащий мальчишка - сын свинопаса. Мы с ним часто играли во дворе, пока отец не видит, делились секретами и кидали камни в пруд неподалеку. Теперь это был просто воришка, пойманный на краже хлеба.  — Запомни, Ладислав, — произнёс отец, протягивая мне кинжал, — если ты хочешь править, ты должен быть тем, кто вершит судьбы других людей. Я тогда колебался, пальцы дрожали, сжимая рукоять. Отец не повторял приказ дважды. Его тяжёлый взгляд пронзал меня, давя словно груз. И я сделал шаг вперёд. Слезы текли из глаз ручьем, но я не поднимал головы. Кровь была тёплой на моих руках. Я уронил кинжал в пропитанную землю. После этого дня я больше не сомневался. Меня не учили любви, не учили милосердию. Только власти, дисциплине и умению видеть слабость в других. Я благодарен отцу, ведь с его помощью я вырос тем, кого уважают через страх. Тем, кто способен завоевать города. Я способен на большее и я пойду на все, чтобы стать тем, кого запомнят навсегда. Я провёл ладонью по лицу, сгоняя усталость. Воспоминания о прошлом всегда вызывали во мне горечь, но сейчас было не время для сожалений. Моя жена должна быть в безопасности. Всегда. Я не позволю, чтобы её использовали против меня. Ни Томас, ни Генрих, ни кто-либо ещё. Я подошёл к массивному столу, на котором была развернута карта. Её руки на днях впервые ощутили движение ребёнка. Моего ребёнка. Моя кровь не падёт жертвой этой войны. Она была единственной, кому я позволил приблизиться ко мне. Единственной, кто видел меня не только правителем, но и мужчиной. Я не позволю никому её забрать.