Голос тьмы

Я проснулся с тяжестью в груди. Сначала мне показалось, что это просто сонное оцепенение, но когда я сел на постели, понял: нет, это тревога. Комната была залита тусклым серым светом – утро выдалось пасмурным. Я провёл рукой по лицу, пытаясь отогнать остатки ночных мыслей, но они не уходили. Ладислав. Битва. Генри. Всё смешивалось в голове. Я медленно встал, чувствуя, как напряжены мышцы после вчерашней тренировки. Подошёл к умывальнику, плеснул холодной воды в лицо, причесал пальцами волосы. Я боюсь. Конечно, я боюсь. Я не дурак, чтобы не понимать, с чем мы столкнёмся. Ладислав – не просто противник. Он опасен, умен и жесток. Он всегда на шаг впереди. И если он действительно видит будущее так же, как я… Или даже четче и яснее, чем я...  Я посмотрел в зеркало. Усталый, напряжённый взгляд. Как долго я смогу это выдержать? Но это неважно. Я оделся, стараясь не думать слишком много. Впереди был день, полный забот. Мы должны подготовить отряд, обсудить стратегию. Генри уже, наверняка, ждёт меня. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Сегодня – ещё один день, когда я могу что-то изменить. Я быстрым шагом направлялся к кабинету Генри, сосредоточенно прокручивая в голове вопросы, которые хотел с ним обсудить. Но вдруг мир вокруг поплыл. Я сделал ещё шаг – и всё исчезло, мир погрузился во тьму.

***

Я стоял на поле битвы. Всё было слишком ярким, слишком чётким, как в яви. Воздух был пропитан гарью, грохот мечей и крики воинов сливались в единый оглушительный гул. Мои руки дрожали, сердце билось в бешеном ритме. И тогда я увидел его. Генри. Он был в нескольких шагах от меня, сражался яростно, отбивая удары, не замечая, что прямо перед ним, среди хаоса, кто-то уже заносит арбалет. Я хотел крикнуть, броситься вперёд, но моё тело не слушалось. Я мог только смотреть. Тетива натянулась. Выстрел. Генри вздрогнул, пошатнулся. Стрела вошла в его плечо, пробив ткань и кожу. Он резко вдохнул, но не упал. Стиснув зубы, он вырвал болт из тела и продолжил сражаться, хотя было видно как сквозь ткань пурпэна просачивается жидкая алая кровь.  Кто-то дёрнул меня за руку.

***

Я резко вдохнул, очнувшись в коридоре. Голова закружилась, желудок сжался от внезапной слабости. Я схватился за стену, пытаясь сфокусировать взгляд. Сердце бешено колотилось. — Томас? — чей-то голос пробился сквозь звон в ушах. Я поднял голову. Передо мной стоял один из солдат, обеспокоенно глядя на меня. — Ты в порядке? Я кивнул, хотя это было далеко от правды. — Да… Просто… — Я провёл рукой по лицу, стирая холодный пот. — Всё хорошо. Но это было ложью. Генри подстрелят. Я должен был его предупредить. Я не помнил, как добрался до кабинета Генри. Видение не выходило из головы — каждый миг, каждый звук, каждое выражение боли на его лице врезалось в память, словно это уже случилось. Я распахнул дверь. Генри стоял у стола, склонившись над картами, но, увидев меня, сразу поднял голову. — Томас? — Он нахмурился, увидев моё лицо. — Что случилось? Я закрыл за собой дверь, пытаясь собраться с мыслями. Как объяснить? Как предупредить его, чтобы он воспринял это всерьёз? — Я видел тебя, — наконец выдавил я. Голос был хриплым, натянутым. — Во время битвы. Генри выпрямился. — Видел? — Он замер, изучающе глядя на меня. Я подошёл ближе, стиснув кулаки. — Ты был ранен. В плечо. Стрела, арбалет. Это было ясно, Генри. Настолько ясно, что я… — Я шумно выдохнул, чувствуя, как внутри всё сжимается. — Я не мог ничего сделать. Он медленно кивнул, но не выглядел встревоженным. — Томас… Ты ведь знаешь, что так просто судьбу не обманешь. Я с раздражением хлопнул ладонью по столу. — Я не собираюсь её обманывать. Я собираюсь её изменить! Генри молчал, разглядывая меня. — Ты боишься, — наконец сказал он тихо. — Конечно, чёрт возьми, боюсь! — Я сжал пальцы в кулак, подавляя дрожь. — Ты даже не представляешь, как это — видеть что-то настолько чётко, что не остаётся сомнений. Генри вздохнул и подошёл ко мне, положив руки мне на плечи. — Я жив и здоров, Томас. Прямо сейчас, перед тобой. — Пока что, — тихо ответил я. Генри улыбнулся. — Тогда помоги мне изменить это будущее, — сказал он. — Если ты видел, откуда стреляли — мы найдём способ избежать этого. Я смотрел в его карие глаза, и страх постепенно отступал. — Хорошо, — наконец кивнул я. — Но только пообещай мне быть осторожным. — Обещаю, — легко сказал Генри, сжав мои плечи. Но внутри меня всё ещё оставалось глухое беспокойство. Я слегка встряхнул головой, отбрасывая страх и тревогу.  — Ладно, давай не тратить время зря, обсудим план, — предложил я, указывая на карту.  Генри подробно изложил стратегию: отвлекающий манёвр с юга, скрытное наступление через лес с севера. Он рассчитывал, что Ладислав сосредоточит силы на укреплённом участке, не ожидая удара с другой стороны. План казался разумным, но меня не покидало ощущение, что всё слишком очевидно. Я знал, что Ладислав не глуп — он мог предугадать наши шаги. Генри уверял, что у нас есть запасной ход, но тревога грызла меня изнутри. Видение о его ранении вспыхнуло в памяти, и я не мог просто игнорировать его. Если мы недооценим врага, последствия будут ужасными. Я должен был сделать всё, чтобы предотвратить это. Генри внимательно смотрел на меня, словно пытаясь понять, что именно меня тревожит. Я знал его достаточно хорошо, чтобы догадаться — он заметил мою напряжённость. — Все еще переживаешь из-за своего ведения, не так ли? — наконец сказал он, сложив руки на груди. Я кивнул, не в силах лгать ему. Генри задумался, взгляд его потемнел. — Если у тебя есть дар видеть будущее, то почему бы не использовать его в бою?  Эта мысль явно не давала ему покоя. Он понимал, что я не могу контролировать видения по своей воле, но предложил попробовать. Может, если я сосредоточусь перед битвой, то смогу предсказать манёвры Ладислава? Генри говорил уверенно, но я чувствовал его скрытое беспокойство. Он не хотел полагаться на что-то, что мы не могли объяснить или проверить. Однако, если это даст нам преимущество, он был готов рискнуть. Я задумался. Видения всегда приходили ко мне внезапно, но, может, с достаточной концентрацией я смогу вызвать их сам? Если мне удастся увидеть хоть что-то полезное, это может решить исход сражения. Генри смотрел на меня, ожидая ответа. Я глубоко вдохнул. — Я попробую. День выдался тревожным. После видения и разговора с Генри, я долго не мог сосредоточиться ни на чем, кроме как лежать в постели и обдумывать план днйствий, прокручивая в голове видение, что вспыхнуло передо мной. Это был прорыв — впервые я смог увидеть настолько четкое видение. Оно вспыхнуло, как молния, и тут же растворилось, оставив меня с обрывками образов и смутным чувством надвигающейся угрозы. Этого было недостаточно. Я встал, натянул плащ и, стараясь не привлекать внимания, вышел из замка. Легкий туман окутывал город холодом и тишиной, лишь изредка нарушаемой голосами горожан и купцов. Дорога к окраине была знакомой — я уже много раз приходил к Хельге за ответами. Её дом встретил меня всё той же угрюмой тишиной. Пучки засушенных трав, развешенные у двери, едва шевелились под дыханием прохладного ветра. Я постучал. — Входи, — донёсся её голос, и я толкнул дверь. Хельга стояла у печи, медленно мешая деревянной ложкой содержимое чана над очагом, но, когда я вошёл, она подняла на меня свой испытующий взгляд. — Ты снова пришёл за ответами, — констатировала она. Я молча кивнул, подходя ближе. — В последний раз ты сказала, что дар нельзя контролировать полностью. Но я хочу хотя бы научиться направлять его. Она долго смотрела на меня, потом медленно кивнула. — Хорошо, мальчик.  Хельга молча бросила в огонь горсть сушёных трав. Пламя вспыхнуло выше, на мгновение озарив её морщинистое лицо. Я ждал, сдерживая нетерпение. — Ты хочешь контроля, — наконец заговорила она, — но твой дар — это не меч, который можно взять в руки и направить в нужную сторону. Он живёт в тебе, как сердце, как дыхание. Ты не можешь заставить его работать по своему желанию. Но ты можешь научиться слышать его. Я нахмурился. — Как? Хельга взяла деревянную чашу, налила в неё мутный настой и протянула мне. — Начни с простого. Прими это и закрой глаза. Твой разум слишком громкий, ты заглушаешь собственные предчувствия. Научись молчать внутри себя — и тогда сможешь слушать. Я принял чашу, поморщился от горького запаха, но всё же сделал глоток. Напиток обжёг горло, оставляя тягучее послевкусие трав. — Теперь сядь, дыши ровно, не думай. Почувствуй мир вокруг. Я послушно устроился на стуле у печи, закрывая глаза. Огонь потрескивал, воздух был пропитан терпким запахом трав. — Слушай тишину, — продолжала Хельга. — Пусть она станет частью тебя. Я сосредоточился. Первое время было трудно, мысли роились в голове, но постепенно я начал погружаться глубже. Шёпот огня, дыхание ветра, удары моего сердца… И вдруг — лёгкое дуновение, будто что-то коснулось сознания. Тень. Голос. Что-то далёкое, едва уловимое. Я напрягся, пытаясь удержать образ, но он растаял, как дым. — Не хватай его, — раздался голос Хельги. — Позволь ему прийти самому. Я выдохнул, снова отпуская себя. Мир замер. И тогда я увидел.

***

Я стоял в коридоре, мой взгляд скользил по стенам старинного здания. В воздухе висела напряжённая тишина, только лёгкий скрип моих шагов нарушал её. Ладислав был здесь, в этом древнем кабинете, скрытый от мира, окружённый своими телохранителями, его последней защитой. Но я знал, что я не один. Генри и его отряд уже разбили стражников у ворот, и теперь мы были внутри. Тёмные двери передо мной были плотно закрыты, но я знал, что Ладислав внутри. Его запах страха и уверенности в собственной безопасности был ощущаем на расстоянии. Я подошёл к двери и резко ударил по ней ботинком, распахнув настежь. Ладислав сидел в кресле у своего большого стола, его лицо освещалось тусклым светом от единственного факела на стене. Он не сразу поднял взгляд, но в его глазах я видел то, что я ожидал — хитрость, холод и некую надменность. — Ты думал, что сможешь меня поймать, Томас? — его голос был тихим, но звучал с такой уверенностью, что мне захотелось вырвать его из уст. — Ты и твоя команда уничтожили моих стражников, но это ещё не значит, что я буду стоять перед вами как раб. Он встал и подошёл ко мне, его фигура была величественной и грозной, как у старого льва, привыкшего к власти. Я сделал шаг вперёд, не отводя взгляда. — Ты не можешь уйти от этого, Ладислав. Мы пришли за тобой. Генри и я — мы знаем, что ты планируешь. Ты думаешь, что можешь манипулировать этой войной, но всё, что ты сделал, это завёл свою армию в ловушку. Теперь твоя очередь. Ладислав усмехнулся, его лицо исказилось в улыбке, которая не выражала радости, а скорее презрения. — Ты всегда такой, Томас? Пытаешься быть героем, но на самом деле ты всего лишь пешка. Ты думаешь, что знаешь, что будет дальше? Я почувствовал, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым, как он пытается уязвить меня своей уверенностью, но я был готов. — Ты не можешь скрыться, Ладислав, — сказал я, сжимаю меч в руке. — И ты знаешь это. Ты не победишь. Его взгляд стал более серьёзным. Он перестал улыбаться, и в его глазах зажегся огонь ярости. — Ты не понимаешь, Томас, — произнёс он, и его голос стал низким и хриплым, как если бы он проговорил эти слова в своём сердце много лет назад. — Ты можешь убить меня, но ты не сможешь уничтожить цель моей жизни. Я буду править! Мы стояли друг перед другом, и время казалось остановившимся. Мы были двумя силами, противоположными, но одинаково сильными в своих убеждениях. — Ты ошибаешься, Ладислав. Ты не правишь. Ты разрушаешь всё, чего дотронешься. — Я шагнул ближе, нашёл его слабость, его нетерпение. Ладислав не успел сказать больше. Меч, в моих руках, был уже направлен на него. Его рука была занесена для удара, но он не успел. Меч в моих руках пробил его защиту, и я почувствовал, как железо встречается с его кожей, как его жизнь уходит с каждым мгновением. С каждым шагом, который я делал, он терял контроль, пока не упал. В момент его падения я понял — в этот раз я победил. Я уничтожил зло.

***

Я распахнул глаза, потрясенный. Я смог. Я увидел будущее осознанно. Время вернулось в норму, но оставался тяжёлый осадок в груди, как будто я всё ещё стоял в кабинете Ладислава. Меч, боль, ярость — все эти эмоции вдруг исчезли, но их отголоски продолжали эхом раздаваться в моей голове. Сейчас снова был в избе Хельги, в полумраке, огонь в печи мерно потрескивал, настой в чане кипятился, а старуха разглядывала меня с интересом и неким азартом.  — Ну? - начала она, - Что ты видел?  — Видение...   Она громко цокнула и закатила глаза.  — Это мне и так понятно, олух. - Буркнула она. - Что было в видении? Я поёжился на стуле и, не в силах скрыть свои переживания, начал рассказывать: — Я видел Ладислава. Это было не просто видение… Это было как воспоминание. Я стоял перед ним, мы сражались. Я… я убил его. Но что-то в этом было не так. Я чувствовал, кого-то в комнате, но никого кроме нас двоих не было. Как будто эта странная сущность следит за мной через видения... Хельга молчала, её взгляд не покидал меня, её лицо не выражало ни тревоги, ни радости. Она, казалось, просто принимала то, что я говорил. — Твои видения становятся всё более ясными, но они ещё не раскрыли тебе всю картину, — сказала она наконец, задумчиво разглядывая пламя в очаге. — Ты не просто видишь будущее, Томас. Ты видишь его в том, что может быть, но ещё не стало. Ты и Ладислав связаны каким-то образом. И пока ты не поймёшь, как это работает, ты будешь видеть лишь часть будущего, очень многое может быть за пределами возможностей твоего дара. Я замолчал, обдумывая её слова. Связаны… Но как? Почему я? Почему я вижу лишь часть будущего? — Как мне научиться контролировать это? — спросил я, едва сдерживая раздражение. — Как мне понять, что происходит? Старуха медленно поднялась и подошла ко мне. Она положила руку на моё плечо, её прикосновение было неожиданно тёплым. — Ты должен научиться отпускать свои страхи, мальчик. Ты держишь в себе слишком много боли и сомнений. Когда ты научишься освобождаться от этого, тогда ты сможешь воспринимать всё яснее. Ты увидишь не только то, что сбудется, но и как это можно изменить. Её слова прозвучали как шепот, но они резонировали во мне. Слишком много боли. Я не был готов принять свою роль в этой войне. Я не был готов к последствиям того, что я мог сделать. — Ты правдиво говоришь, Хельга. Но что, если я не смогу этого сделать? Что, если я ошибусь? Хельга не ответила сразу, а просто посмотрела мне в глаза. — Каждый делает ошибки. Вопрос в том, как ты с ними справишься. Но, Томас, ты должен поверить, что у тебя есть сила изменить свою судьбу, если ты сам решишь, как её изменить. Твоя сила не в видениях. Она в тебе. Я кивнул, но внутри было ощущение неопределённости. Видения становились всё ярче, но это не приносило мне спокойствия. Наоборот, я всё больше ощущал, что мне предстоит сделать выбор, который я не захочу делать.