Путь Призрака

Спустя час, дверь в уединенное горное додзё отворилась беззвучно, впустив внутрь не просто человека, а сгусток напряженной тишины и остаточной боевой энергии. Ким Сихон переступил порог, и его фигура, на публике бывшая воплощением угрозы и неотвратимости, на мгновение пошатнулась. Он прислонился к косяку, закрыв глаза, и сделал глубокий, дрожащий вдох. Воздух в додзё, напоенный запахом старого дерева и воска, пахнул абсолютным покоем, который он только что нарушил своим возвращением. Он был дома. Его пальцы потянулись к застежке плаща Призрака. Движения были медленными, почти механическими, лишенными той сокрушительной грации, что он демонстрировал в бою. Он сбросил темный плащ, затем расстегнул и убрал в скрытый отсек маску. Его лицо, бледное и осунувшееся, предстало в лунном свете, пробивавшемся сквозь сёдзи. Тонкий шрам на скуле казался темнее обычного. Он провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть с себя не только маску, но и ту личину, что под ней — личину безжалостного ментора. Первым делом он подошел к алтарю. Его движения теперь обрели сакральную значимость. Он вынул Сайленс из-за пояса, все еще в ее ножнах. Он не швырнул ее, не поставил в угол. Он бережно, с бесконечным почтением, положил ее на шелковое полотно. — Мы дома, Сай, — тихо произнес он, и его голос, лишенный каких-либо актерских интонаций, звучал глухо и устало. В воздухе перед ним, подобно миражу, замерцали серебристые искры. Они сгущались, сплетаясь в знакомую форму. Сначала — контуры высокого, стройного тела, затем — струящиеся, белые как снег волосы, и наконец — пара алых глаз, которые смотрели на него с безграничной преданностью и... беспокойством. Сайленс материализовалась полностью. Она была в своем простом белом кимоно с алым подбоем. Без всякого звука она подошла к небольшой жаровне в углу комнаты, где уже тлели угли. Ее движения были так же бесшумны, как и его в бою, но в них была иная грация — не смертоносная, а умиротворяющая, почти ритуальная. Она подбросила щепотку ароматных трав на угли, и в воздухе поплыл тонкий, успокаивающий запах сандала и полыни. Затем она повернулась к нему. Её взгляд, обычно леденящий для врагов, сейчас был мягким и полным понимания. — Ты измотан, — заявила она просто. Это был не вопрос, а констатация факта. — Это... тяжело, — признался он, опускаясь на татами перед низким столиком. Он положил руки на колени, но пальцы его слегка дрожали — микроскопическое предательское движение, которое не заметил бы никто, кроме нее. — Видеть их лица. Слышать, как в них ломается вера. Я чувствовал отчаяние Миран. Ее ум, всегда такой острый, просто... захлебнулся. А Джихун... его эго было его щитом. И я разбил его вдребезги. Сайленс подошла и встала на колени рядом с ним. Она не прикасалась к нему, давая ему пространство, но ее присутствие было ощутимо, как тепло от очага. — Ты дал им нечто большее, чем вера в собственную непогрешимость, — ее голос был тихим, но каждое слово падало, как камень в воду, создавая четкие, ясные круги. — Ты дал им правду. Горькую, неприятную, но единственную, что имеет значение. Ты не сломал Пак Миран. Ты показал ей дверь, за которой лежит путь к настоящей силе. А Ли Джихун... его эго было не щитом, Хони. Это была клетка. И ты всего лишь вскрыл замок. Выйдет ли он из нее — зависит только от него. Он поднял на нее глаза, и в его темных, усталых глазах она увидела то, что никогда не показал бы миру — сомнение, боль и тяжесть колоссальной ответственности, которую он добровольно взвалил на свои плечи. — А если мы ошибаемся, Сай? — прошептал он. — Если все, что мы делаем... если это лишь наше собственное высокомерие, замаскированное под жертвенность? Если мы просто калечим их, а не учим? Впервые за весь вечер она протянула руку и накрыла своей холодной, почти фарфоровой ладонью его сжатую в кулак кисть. Прикосновение было подобно целебному бальзаму. — Тогда мы будем калечить их вместе, — ответила она с леденящей душой искренностью. — И понесем этот грех на двоих. Но я смотрю на тебя, Ким Сихон, и я не вижу в тебе высокомерия. Я вижу человека, который предпочел взвалить на себя бремя всеобщей ненависти, лишь бы дать этому миру шанс. И я пойду за тобой в самый ад, если понадобится. Не как твое оружие. А как твоя тень. И твое сердце. Ее слова, жесткие и безжалостные в своей правде, развеяли последние остатки его сомнений. Они не были утешением. Они были подтверждением. Она верила в него больше, чем он сам. И в этом была его сила. Он разжал кулак и переплел свои пальцы с ее. Долгий, тяжелый вздох вырвался из его груди, словно он выдохнул вместе с ним всю ярость, всю боль и всю фальшь прошедшего дня. — Спасибо, — это было все, что он смог сказать. И этого было достаточно. Они сидели так несколько минут, в безмолвном общении, более красноречивом, чем любые слова. Затем Сихон отпустил ее руку и с новой, уже бытовой решимостью встал. — Ладно. Работа не ждет, — он подошел к алтарю и снова взял в руки Сайленс-катану. Теперь начался другой ритуал. Не быстрый и смертоносный, а медленный и уважительный. Он достал специальную ткань и флакон с маслом. Сев в позу для медитации, он вынул клинок из ножен. Лезвие, матово-черное, поглощавшее свет, не имело ни единой царапины, ни следов битвы. — Расскажи, — тихо сказал он, нанося каплю масла на ткань. И Сайленс начала свой отчет. Но это был не сухой перечень фактов. Это был поток ощущений, данных и интуитивных прозрений, которые она, как его расширенное сознание, собрала во время боя. — Тепловая сигнатура Джихуна, — начала она, ее голос в его голове стал деловым, аналитическим. — Пиковые всплески совпадали с эмоциональной нестабильностью. Его сила напрямую связана с лимбической системой. Слабость. Эмоциональный контроль парализует его на 80%. У Тхэёна... дисбаланс в вестибулярном аппарате. Левый канал полукружного канала реагирует на 0.3 секунды медленнее. Это его слепое пятно. Пак Миран... ее иллюзии потребляют когнитивные ресурсы. В момент поддержания «Хаоса» ее периферийное восприятие падает до 5%. Идеальное время для атаки с фланга. Он внимательно слушал, проводя тканью по клинку с идеально выверенным давлением. Ее наблюдения дополняли его собственный анализ, создавая полную, объемную картину каждого героя. Это была их совместная работа — он видел технику и тактику, она видела биомеханику и психофизиологию. — Хорошая работа, — похвалил он, закончив чистку и вкладывая клинок обратно в ножны с тихим, удовлетворяющим щелчком. — Без тебя я бы потратил на анализ втрое больше времени. — Лесть, мой Хони? — в ее мысленном голосе вновь появились игривые нотки. — Констатация факта, — он позволил себе слабую улыбку. — Без тебя я был бы всего лишь... очень быстрым и точным человеком. С тобой я — нечто большее. Она снова материализовалась, теперь с двумя пиалами горячего чая, который появился в ее руках из ниоткуда. Она поставила одну перед ним. — Пей. Ты потратил много энергии на «Клинок Разрушения Стиля». Даже твоему телу нужна перезарядка. Он послушно поднес пиалу к губам. Теплота напитка разливалась по телу, согревая изнутри. Он закрыл глаза, наслаждаясь этим простым моментом покоя. — Следующий шаг, — проговорил он, уже думая вслух. — Они будут в ярости. Унижены. Ассоциация бросит на нас лучших сыщиков. Нам нужно быть готовыми. — Они будут искать силу, а не хитрость, — парировала Сайленс, присаживаясь рядом. — Они будут ждать прямого столкновения. Значит, наш следующий «урок» должен быть другим. Не сила против силы. А интеллект против силы. — Диверсия? — предположил он. — Проверка их способности к стратегическому мышлению, — уточнила она. — Атака не на физическую инфраструктуру, а на их систему коммуникаций и логистики. Заставим их думать, а не просто махать кулаками. Например, штаб-квартира их IT-отдела. Сихон задумался, его взгляд стал острым, расчетливым. Усталость отступила, сменившись азартом предстоящей сложной задачи. — Да... Это хорошо. Мы создадим для них лабиринт. Посмотрим, смогут ли они найти из него выход. Им придется научиться работать вместе, а не полагаться на одного сильнейшего. — Именно, — Сайленс одобрительно кивнула. — Мы будем их Зеркалом, Хони. Мы будем отражать все их слабости, пока они не устанут смотреть на свое уродливое отражение и не решат измениться. Он допил чай и поставил пустую пиалу на стол. Его усталость никуда не делась, но теперь она была прирученной, осмысленной. Ценой, которую он платил за свой выбор. Он посмотрел на Сайленс, на ее белые волосы, алеющие в полумраке глаза, на тонкие, изящные руки, сложенные на коленях. Вся его жестокая миссия, все страдания, которые он причинял и которые причинял себе, обретали смысл только в одном — в том, что он не один. Что есть она. — Что бы ни случилось, Сай... — он начал и запнулся, подбирая слова. — Я знаю, — она закончила за него. Ее губы тронула легкая, почти невидимая улыбка. — Всегда. Больше не нужно было ничего говорить. Он встал и потушил свет в додзё, оставив гореть лишь одну свечу. Они вдвоем сидели в колеблющемся свете, глядя в ночное окно, за которым лежал город, полный их будущих «учеников». Их жертва только начиналась. Но пока они были вместе, они могли вынести все. Даже тяжесть целого мира, возложенную на их плечи.