Многоликий.

Почему-то утро проходит в суете, хотя никто никуда не опаздывает. Вся дворцовая прислуга встает за несколько часов до императорских особ и наложниц. Завтрак для тех, кто участвует в выступлении, в честь дня рождения принца, а также для тех, кто будет обслуживать гостей на балу, был довольно плотным, не таким, как обычно. К такому желанию приложила руку императрица, желая, чтобы у всех было полно сил. К тому же нужно было принимать поставки свежих продуктов к вечернему празднеству, а потом из них сотворить что-то изысканное, то, что только недавно открылось империи Ниппон. Киори подняли внезапно, служанки роились вокруг нее, подбирая одежду правильного цвета, но вместо обычных традиционных одежд была та самая, варварская, которую девушка примеряла нехотя, чуть ли не кривясь. Ей по душе было облачиться в белые монашеские одеяния, сидя рядом с принцем за большим столом, будучи избранницей будущего Сына Небес, к которому рано или поздно перейдет управление. Аматерасу кое-как смирилась, что ей придется носить безвкусно сшитую пышную юбку темно-багряного цвета. Корсет, что словно ломал ребра человеческой оболочки, был туго затянут черными шелковыми лентами, которые позже завязали в пышный бант, который нежными концами струился по пышной юбке. Вздохнуть было тяжело, что уж говорить о том, что почувствовала богиня, когда попробовала наклониться. А эти глупые туфли, что носят европейки! Что за олух их придумал, как их вообще можно носить? Это никогда не сравниться с маленькими туфельками из Китая, но эти неудобные и вычурные туфли на небольшом каблуке. На них трудно стоять, не то что ходить, хотя гэта куда неудобнее, если попробовать их надеть впервые. Но стоит терпеть. Всего за двадцать минут краткого курса о том, как стоит ходить и держать спину, богиня смогла ровно пройти около десятка метров, не опуская головы вниз, чтобы смотреть под ноги. Изящно она прошлась по длинному коридору, придерживая пышную юбку, которая так и норовила попасть под носок туфли. К сожалению это были не все унижения для японской богини на сегодня. Ей было стыдно зайти в храм, чтобы помолиться, потому что за таким позором точно наблюдали все ее братья и сестры! К тому же, наряд был не завершен: впереди еще ожидали своей очереди украшения, о которых девушка совсем позабыла, пока пыталась выровнять походку в неудобной обуви, которая так жала. Принцу было не легче: какие-то строгие брюки с ровно выглаженными стрелками; белая рубашка, а сверху мундир с золотыми пуговицами, цветными погонами, что были также закреплены теми же пуговицами, что блестели на свету. В углу комнаты на подушке из красного бархата лежала катана с серебряной цубой, а также белым плетением мэнуки. Сама катана покоилась в лакированных ножнах, украшенных белым шнуром, что не сильно выделялся на ремне такого же цвета. На голову молодого принца не по обыкновению одели какой-то глупый, как считал сам юноша, головной убор в виде кепки с золотыми украшениями и лакированным козырьком. В помещении, скорее всего, ее нужно будет снять, так что этот позор продлиться недолго, что не могло не радовать. Цуба — японский аналог гарды. Мэнуки — украшения на рукояти. За всеми сборами наблюдал Гето: будучи любителем европейской культуры, а также любимчиком императора и его сына, он мог свободно поправлять какие-то недочеты в костюме Его Высочества. Если ему не нравился цвет погонов — мундир меняли, чтобы он выглядел гармонично с катаной и головным убором, который принц порывался несколько раз снять. Не сказать, что мужчина решился вносить строгие поправки к образу, ведь он понимал, что молодой человек и без того не очень доволен тем, как он выглядит, однако несколько напутствий все-таки дал. Взор голубых глаз уже не одарял его теплом, до конца этого злосчастного дня он вообще вряд ли получит его снисхождения, однако остается лишь ждать. Может быть принц растает, когда увидит насколько самурай старается. Сам мужчина выглядел несколько иначе: его одеяние было не полностью черным, отличие от костюма принца было небольшим, однако отсутствовал головной убор, а погоны были украшены какими-то лентами, указывая на звание самурая. Белые брюки и черные лаковые сапоги смотрелись на Сугуру очень даже хорошо, к тому же ему безусловно шел удлиненный мундир. Уложив ладонь на яблоко (крайняя часть рукояти) катаны, темноволосый слегка приподнял голову вверх, стараясь запечатлеть в памяти этот образ Сатору, который, к слову, все еще стоял у зеркала и пытался понять что такого в этом обличии. С тем же успехом его можно было втиснуть в императорские одежды! Парню было некомфортно, словно на него попытались нацепить волчью шкуру, пока он сам — всего лишь трусливый заяц. Ему все было по размеру, без сомнений, но он ощущал себя каким-то не таким в этих одеждах, да и никогда он не хотел, чтобы его люди ходили в этом же. Тяжело вздохнув, парень повернулся к самураю, что мягко улыбнулся и кивнул, как бы сообщая о том, что молодой человек выглядит бесподобно. После этого мужчина ушел, прикрываясь небольшим поручением от императрицы. Женщина никогда не давала ему указов напрямую, да и сейчас дела ей не было до самурая. Им всегда заправлял император, считая своим близким помощником, однако повышать в звании не спешил, ведь так принц лишиться надежной защиты и опоры. В самом деле никакого указа у мужчины не было, он медленными шагами следовал к женской половине, наплевав на правила. Он не любит женщин, не любит мужчин, не любит детей. Самурая не влечет ни к кому, ему чужды «человеческие» чувства, — так о нем отзывались со стороны. Пусть его и не всегда пропускали на женскую половину, в связи со слухами о том, что ему нравится придворная дама, но в этот раз служанки даже не решились спорить, когда он грозно зыркнул на них, процедив, что от императора. К сожалению, с Сатору работала только отмазка с императрицей, а со слугами — с императором, ведь каждая девушка знала, что императрица не жалует любых мужчин на своей половине, а евнухи — всего лишь необходимая галочка. Вчера он четко чувствовал на себе взгляд. Любопытный, пытливый, но наполненный осторожностью. Та, кто вчера следил за ним с принцем — не хотела раскрывать своей личности, действовала аккуратно, однако ее присутствие можно было учуять еще за десяток метров. От нее веет ужасно сильной аурой, которую ни с чем не спутаешь. Божество. Не все люди разбираются в том, какая от кого исходит аура, однако мужчина был наделен таким чувством неспроста. Оно не только компенсировала все привычные человеческие ощущения, но и ограждало от нежданных ошибок, которые можно было совершить совершенно случайно. В самом деле никто из слуг не знал об истинных желаниях Гето, ведь с каждым он был разный, каждому говорил что-то, что может поменять в ходе разговора с другими, а потом столкнуть их лбами, потому что они оба ошибаются. Тихий стук небольшого каблука у сапог заполняет пустой коридор, все наложницы сидят в своих покоях и льют слезы, нервно кусая губы и гадая о том, кого на свою первую ночь выберет молодой принц. Быть его наложницей ужасно тяжело, ведь ты даже не можешь знать, на кого его взгляд упадет сегодня. Он может выбрать кого угодно, иногда кажется, что он скоро переключится на служанок, как только ему надоест сидеть с наложницами. Это запрещено правилами, однако для него закон не писан. Сделает так, как ему вздумается, — хоть возьмет мужчину в свои покои, если ему этого захочется. Таков нрав этого неугомонного принца. Дойдя до нужных покоев, Сугуру взглянул на служанок, что поклонились и распахнули двери, перед этим громко воскликнув: «Личный самурай Его Высочества наследного принца!». Практически сразу после этих слов мужчина повел головой, кивнув в сторону и как бы намекая быстро покинуть коридор, чтобы разговор прошел без лишних ушей. Наблюдать за наложницей со стороны было бы скучно: ее день ничем не отличается от остальных, а караулить ее опасно, ведь процессия всегда рядом. Так что проще застать сразу, может быть в непристойной позе, однако она не посмеет отказать ему. Девушка восседает за туалетным столиком, прикрыв глаза и ожидая, пока служанки закончат макияж. Однако, приподняв веки и через зеркало взглянув на того, кто беспардонно прошел в ее покои, девушка подняла ладонь, жестом показывая, что покои стоит покинуть и оставить их наедине. Проследив тем же серьезным взглядом за дамами, Гето сделал шаг вперед, ожидая, когда наложница поднимется. Роскошное платье висело на небольшом человеке из дерева, чтобы оно не теряло форму, а сама дева сейчас была в белых ночных одеждах, но даже не смущалась из-за этого, решив, что дело срочное. —Я Вас внимательно слушаю. Сугуру Гето, правильно? Что привело Вас ко мне? —Девушка поднимается с деревянного стула, поправляя юбку и сложив ладони в замок, выжидающе глядя на самурая. Она не слышит ответа ближайшие несколько минут, потому прикрывает глаза и тяжело вздыхает, кажется, собираясь что-то сказать, однако и слова вымолвить не успевает. Покои заполняет неприятный скрежет заточенного железа об ножны. Лезвие разрезает воздух, судя по тому, как быстро его подняли, то это действие было запланировано с самого начала, и вот, холодный металл, а именно кисаки (кончик катаны) уже прислонен к белоснежной коже горла девы, что даже не шелохнулась, а лишь тихо усмехнулась, теперь же смотря в пол. —Вы вчера наблюдали за мной и Его Высочеством. Зачем? —Гето склонил голову в бок, держа катану за рукоять. Руки не дрожат, в голосе слышится пронизывающих холод и уверенность. Именно от этой девушки исходит та самая аура, которая вчера заставила темноволосого напрячься. Волосы, собранные в высокий, тугой хвост, почти сливаются с цветом костюма, но все еще блестят при свете, словно шелк. И этот шелк, так и манит к себе, хочется дотронуться и наконец понять, каковы наощупь такие ухоженные пряди, однако почему-то девушка уверена, что это всего лишь личина, а стоит дотронуться до прядей, как они станут чем-то, напоминающим наощупь глину.—Вы не так проста, как кажетесь с первого взгляда. Я не чувствую в Вас угрозы, Госпожа Сато, однако. Что-то мне подсказывает, что я должен быть осторожен, когда Вы находитесь рядом с принцем. Вы что-то замыслили против нынешнего правления, имеете планы на голову Его Высочества? Почему Вы ему так понравились всего за одну встречу? —Воздух в помещении словно тяжелел с каждом словом, однако Киори оставалась невозмутимой, до конца понимая, что на ее стороне — солнце и весь Высший мир, а на его — всего лишь люди и его же убеждения. —Ни в коем случае. Я ничего не замыслила, всего лишь случайно встретила Вас с ним на улице, пока прогуливалась, однако, —Девушка тихо хмыкнула и приложила пальцы к лезвию, аккуратно отводя его в сторону и делая несколько шагов к самураю, укладывая небольшую ладонь на медленно вздымающуюся грудь.—Как я и думала. Ни сердцебиения, ни пульса, —Она аккуратно укладывает пальцы на запястье мужчины.—а дыхание какое-то поддельное. Темная аура, Вы нелюдимы, а остальные практически ничего о Вас не знают. От Вас такая сильная темная энергия и после этого Вы говорите, что у меня какие-то планы на Его Высочество? Как Вам не стыдно, я всего лишь наложница, а Вы — самый настоящий демон, —Губы растягиваются в нежной улыбке, а взор темных глаз устремлен на бледное лицо мужчины, что все еще не опустил руку с оружием. Прищурившись, он приподнял брови и прошелся языком по нижней губе, кажется, собираясь что-то сказать или сделать. Наложница приподняла голову и вскинула брови, не меняя доброжелательного выражения лица.—Вы ведь пришли за мной, я права? Вы что-то почувствовали, Гето. Такие демоны, как Вы, умеющие создавать подобие человеческого облика, точно видят тех, кто их окружает насквозь. Так может во мне Вам тоже кто-то почудился? Хотя я уверена, что Вы лишь ошибаетесь. —Мне кажется, что Вы перечитали романов, завязанных на мистике и мифологии, —Мужчина приподнял уголок губ в ухмылке, а после убрал катану обратно в ножны с тем же неприятным металлическим звуком, словно край ножен сейчас разрежет заточенное лезвие.—Я простой самурай, а Вы — скорее всего — та, кто в будущем планирует затеять переворот во дворце. Так что учтите, —Темноволосый касается прохладной руки богини, что все еще лежала на его груди, и убирает ее, слегка щурясь вновь. Выпрямившись, он укладывает ладонь на яблочко катаны, склонив голову в бок, от чего волосы россыпью слезли с плеча и повисли, словно натянувшись.—Я слежу за Вами, Сато Киори. Я не буду сводить с Вас взгляда. И мне под руку следить за Вами с любого ракурса. Сегодня Вы будете под взглядами многих людей, но надеюсь, что Вы способны будете из них всех выделить мой, —Самурай усмехнулся и развернулся спиной к девушке, тяжелыми шагами направляясь к выходу из покоев, толкая дверь в сторону и скрываясь за нею. Уголки губ наложницы дрогнули, она начала нежно перебирать пряди темных волос, пока в голове витали мысли только об одном мужчине, что интересовал его больше всего. Этот Гето не так прост, он точно знает что-то, он догадывается, а в своих выводах Аматерасу ошибается довольно редко. Но что демону могло понадобится в императорском дворце? Что он хочет здесь выведать, насколько он силен? Окружающая его темная энергия довольно сильна, но вдруг это всего лишь жалкий клон, пустышка? Но он так убедительно пил чай и поглощал еду, пока сидел рядом с Его Высочеством. Угрожает ли этот демон Годжо? Как он вообще прошел через такое количество печатей, которые должны сдерживать нечисть? Тем более, печати были освящены во дворцах божеств. Как минимум через защиту Хатимана он точно должен был пройти, но как именно? Неужто в этот раз все куда сложнее, чем кажется? Вечер. Все собрались в главенствующем павильоне, где и проводилось мероприятие. Большой, правда необъятных размеров, зал был украшен лентами и на одной из стен висел портрет наследного принца, а на противоположной — картина с изображением всей семьи. Удивительно, но все работы тоже были выполнены на европейский лад: члены императорской семьи сидели за столом, пока глава семьи стоял подле своей жены в воинской форме, уложив ладонь ей на плечо. Годжо на собственной картине тоже был облачен в форму, только в полностью белую. От чего именно белая — он до сих пор не знает, но раз так приказал батюшка, то стоит исполнять без лишних вопросов. Продолговатый, прямоугольный стол, покрытый красной скатертью, занимал добрую часть зала, однако места для размещения гостей было довольно много. Во главе стола, конечно же, сидел император, слева от него — императрица, которой также пришлось надеть платье, но лазурного цвета, что точно ей шел; справа же сидела пара из Киори и Годжо. Только беловолосый сидел ближе к отцу, а вот правее уже была наложница, что мягко улыбалась гостям, которые занимали свои места и увлеченно рассматривали разнообразие яств и поблескивающие приборы. В помещении играла легкая, приятная музыка, которая обволакивала с ног до головы и неимоверно успокаивала. Люди, играющие на инструментах, точно полностью отдавались своему делу, не переживая о том, что могут огорчить Их Величества, ведь такого просто не могло бы случиться. Позади императорской семьи стояли несколько самураев, одним из которых являлся Сугуру, что не сводил взгляда с голубоглазого и его спутницы. Это его долг — защита молодого человека, за которым он наблюдает уже довольно продолжительное время. —Я рад всех вас приветствовать сегодня здесь! —Начинает мужчина, поднимаясь со своего места. Он поднимает руку, в которой держал нефритовую чарку, наполненную вином. Император поднимает ее чуть выше уровня бровей, косится на сына, что сидит молча, словно вытянувшись по струнке, а после на его спутницу, что мягко обнимает юношу за руку.—Сегодня, в эту знаменательную дату, моему сыну, наследному принцу, исполняется 18 лет. Это дата его совершеннолетия, которую я хотел бы отпраздновать вместе с вами, —Губы мужчины растягиваются в улыбке. Он поворачивается корпусом к сыну и после опускает чарку чуть ниже, держа вторую руку за спиной, согнув в локте.—Наследный принц. Мой дорогой сын Годжо, я надеюсь, что ты сможешь запомнить этот день, как день, когда я наконец могу официально закрепить за тобой престол, а твою мать сделать регентом. В день, когда меня не станет — ты взойдешь на трон и будешь править империей. Все люди, собравшиеся здесь сегодня, наши друзья и верные союзники. Ты должен запомнить каждого в лицо и поблагодарить за их визит, —Слегка кивнув на слова отца, Сатору поднялся с места и взял в обе руки нефритовую чарку, вытянув ладони вперед и поклонившись сначала отцу, а после же гостям.—Выпьем же в честь моего сына! —Под радостные возгласы поздравлений гости и императорская семья выпивает первую чашу вина. И следом их ожидает еще множество таких чаш, ведь от каждого нужно выслушать тост и с радостным видом принять подарок, пока в голове лишь мысли о том, как скорее бы снять с себя тесные одежды, что так ему были неприятны. Киори практически не открывала рта, лишь иногда мягко шептала принцу на ухо о том, как правильнее отреагировать и что сказать в данный момент. И принц послушно следовал ее словам, от которых лица гостей искрились радостью. Сейчас Аматерасу не может начать действовать, ведь за ней не просто следят несколько десятков пар глаз, за ее спиной еще более озлобленный, ревнивый, пытливый взгляд, который не уходит с ее затылка уже несколько часов. Она ни в коем случае не боится этого наглеца, но все же не хочет лишиться своего статуса и подставить семейство Сато, что так близко императорской семье. Если этот самурай дорог императору и его сыну, то было бы куда лучше просто убрать его. Но каким образом — это самый главный вопрос, на который пока что ответа у нее не было. Музыка сменяется. Мужчины приглашают дам на танец, движутся плавно и неторопливо. Одни держат женщин за ладони, другие кладут их на тонкую талию, затянутую корсетом. Все это походит на танец красивых лебедей, которые плывут по мягкой водной глади. Годжо уделил один танец Киори по наставлениям отца, который довольно сильно охмелел спустя некоторое количество вина, которое ему так усердно подливали служанки. Колкий взгляд императрицы уже сменился полным смирением, ведь мужу она ничего сказать не может, а потому просто приведет его в покои и оставит там на ночь, даже не предложив помощи в раздевании. Кто-нибудь ему точно поможет, может быть кто-то из его супруг и наложниц, которые так жаждут очередной встречи, но редко проходят через ревнивую императрицу. Танец с Киори был неловким, Сатору не знал куда ему деть руки, ведь держать женщину за талию — похабно, нельзя заниматься подобным на глазах у такого количества народа. Но и держать ее за руки казалось чем-то не очень хорошим, ведь тогда терялось изящество танца, в котором они пытались кружиться. Молодой человек даже покраснел единожды, когда девушка взяла ведущую роль в танце, чтобы не сбиваться с ритма. Второго такого танца не захотели ни она, ни он, решив, что им стоило бы взяться за репетицию хотя бы несколько дней назад, ну или заняться этим вчера, сегодня в течение дня, в конце концов. Не только у них не складывалось с танцем: многие европейцы, будучи подвыпившими, уже не могли нормально двигаться, а танец превращался во что-то извращенное, что в глазах наследного принца делало этих людей теми же варварами, коими он их себе воображал до этой встречи. Сидя за полупустым столом, он печально смотрел в чашу с вином, пока девушка, с разрешения императрицы, ушла кружиться в танце с собственным «отцом». За плечом его раздается неловкий кашель, на который молодой человек невольно оборачивается. За его спиной стоял его самурай, протягивающий руку, облаченную в белую перчатку. Указав взглядом на ладонь, Гето мягко улыбнулся, слегка наклонившись вперед. Его Высочество, кратко взглянув на императора и императрицу, сначала засомневался, но после все же вложил ладонь в чужую, поднимаясь с места и следуя за темноволосым вглубь зала. На них смотрели то-ли с недоумением, то-ли с ожиданием, то-ли с осуждением. Чувства разнились, ощущения от разных взглядов были разными, однако, держа за руку Сугуру, казалось, что все будет не по чем. Самурай останавливается, затерявшись в толпе, что синхронно двигалась под музыку вдали от стола. Он поднимает взор темных глаз на Сатору, что выжидающе смотрит на подчиненного, будто бы надеясь на то, что пусть не окончен, и старший попросту выведет его из плена душной комнатушки. Однако его берут за руку вновь, отводя скрепленные ладони в сторону, ладонь принца он укладывает себе на плечо, а свою кладет ему на талию, кивая вниз. —Повторяйте за ними, не пяльтесь вниз, но давайте сначала попробуем так, —Мужчина говорит тихо, чтобы различали только они. Медленно он делает шаг вперед, а Годжо отступает назад, ведя их в сторону Сугуру старается замкнуть действия в повторяющийся цикл, пока светловолосый пялится под ноги, слегка сжимая пальцы на его плече.—Расслабьтесь, это всего лишь танец, Вам не стоит нервничать и сильно сосредотачиваться на движениях, —Кажется, что мужчина мог разозлить юношу, судя по его нахмуренным бровям, однако последний рывком поднимает голову, от чего воздушные пряди белых волос мягко вздымаются, придав небрежности виду молодого человека.—У Вас отлично получается, Ваше Высочество, —Темноволосый вновь оголяет ряд белоснежных зубов с выделяющимися клыками, отвлекает юношу от мыслей о танце, стараясь увести его от переживаний, что он выглядит нелепо. Однако со временем даже взгляды вокруг смягчились, кажется, что больше уже никто не обращал на них внимания, никому не было дело до того, с кем танцует принц. —Почему они вдруг все.. перестали смотреть? Разве это нормально, что этот танец я танцую с тобой, а не со своей спутницей? Тем более в такой позе, —Годжо смотрит в темные глаза своего партнера по танцам, а тому до жути хочется раствориться в этой синеве. Эти глаза чем-то схожи с голубым морем, они тянут к себе, манят, как что-то сверхъестественное. Будто бы самурай полностью зависим от этого взгляда: невинного, чистого, полного непонимания. И как же он хотел бы видеть свое отражение в этих глазах, пока они полнятся любовью и лаской. Он хочет быть одним из котов, которых так любит Сатору, чтобы парень по-лисьи щурился, пока в этих чистых глазах он кажется милым комочком, что так нуждается в ласке очередного прохожего. —Они европейцы. Для них это норма, —Пальцы сжимаются на чужой талии, от чего Сатору закусывает губу.—Расслабьтесь, Годжо, все в порядке, —Шепчет как-то успокаивающе, приятно, словно обволакивает шелком. Ладонью он слегка прижимает светловолосого к себе так, что теперь они точно похожи на одну из тех пар, что кружатся в медленном танце: их лица совсем близко, оба смотрят друг другу в глаза, стараясь распознать чувства, которые сейчас ощущают. Только если у принца губы искусаны от нервов, слегка поджаты, то у Гето наоборот — растянулись в улыбке, а взгляд, кажется, в разы смягчился, если сравнивать с тем, что было в момент, пока он стоял позади них с Киори. Не выдержав долгого зрительного контакта, младший укладывает голову на чужое плечо, втягивая приятный цветочный запах, что так схож с запахом гардений, которые юноша видел в своем сне. Губы дрогнули в мелкой улыбке, на несколько минут юноша даже забыл, что в зале полно людей. Что каждый из них имеет свое мнение насчет того, что происходит между ним и самураем, которого могли посчитать беспардонным наглецом, что решил станцевать в паре с Его Высочеством. По Японским приличиям это — отвратительно, когда ты с мужчиной делаешь то, что предназначено делать в паре с женщиной. Однако принц, почему-то, совсем не готов защищать сейчас обычаи своей империи. Чужая ладонь бережно давит на мягкую и податливую кожу, словно стараясь оставить синяк, как «метку», которая присвоит наглому коту этого человека, но Годжо не имеет ничего против. Сейчас он чувствует себя свободным, будто летит, будто снова во сне и бежит за очаровательной феей. Сугуру рассматривает мягкие белые пряди, а в голове только слова извинений, пока он старается заставить юношу поддаться порыву и уйти с головой в ту самую свободу, которую ему обеспечивает старший. Прикосновение для Гето значит куда больше, особенно если человек чувствует себя расслабленно и прижимается чуть ли не всем телом, сплетаясь с ним даже в таком чувственном танце. «Я должен спасти империю от воздействия варваров. Мне нужно. Свергнуть отца. Киори мне поможет, а божества дадут благословение». Зрачки Гето сужаются, а к горлу подступает странный ком. Быть таким, как он — не плохо, в каких-то случаях даже удобно. Но иногда ты не хочешь слушать каких-то тайных желаний, которые могут слишком сильно повлиять на будущее. Особенно тяжело, когда это желание твоего близкого человека, коим ты для себя его избрал. Быть аманояку — в некоторых случаях — хуже всякого проклятия. Он продолжает двигаться с Сатору в танце, слегка сведя брови к переносице, пока в голове роятся вопросы. Он не может заявить императору о таких мыслях его сына, потому что у него нет доказательств. Он не может заявить о том, что Киори на самом деле не обычная девушка. Ему придется действовать в одиночку. Но как же поступить? Он никогда не позволит себе обнажить клинок против принца. Или ему придется?