Многоликий.

За несколько месяцев количество храмов Оку-но-камо возросло в несколько раз, вместо одного храма черт-знает-где стояло уже около трех храмов близ Токио, которые возвел купец, каждому встречному рассказывая о деяниях «божества», что помогло ему выбраться из дремучего леса. Мужчина писал письма мальчонке, сообщая о том, как продвигается строительство, рассказывал все в мелких деталях и каждый раз говорил почтальону молиться перед входом в лес, чтобы получить благословение могучего Многоликого, чтобы не попасть под влияние одного из ёкаев, ведь все еще придерживался мнения, что там точно была не одна фея, да и к тому же точно не все ёкаи могли быть от божества, что охраняло мальчишку, как самый ценный камень. Но сколько бы писем купец не писал, он никогда не получал ответа, словно мальчик ни разу не раскрывал конверт, однако почтальон божился, что передавал каждое послание в руки мальчугана, что представлялся Сугуру Гето, у него на поясе всегда висела катана, а волосы были собраны в пучок, заколотый украшением. Времени навестить мальчугана совсем не было, потому старик надеялся, что юноша участвует в восстановлении соседнего города от нападения разбойников, а потому у него нет ни единой минутки, чтобы спокойно написать ответ на все полученные письма. В течение года от Гето весточки мужчина все же дождался, получил ответ на свои письма и «древний документ», как в своем письме назвал его юноша, о котором попросил рассказать всем, чтобы подогреть интерес людей, которые проходили мимо храма и плевались, потому что не видели ни божественной статуи, ни красивого полотна с изображением божества, а значит, не считали эти места за храмы вообще. Купец, который получил разрешение на возведение целого десятка подобных храмов быстро разобрался и с документом, нанимая художников, которые старательно выводили приятные контуры, срисовывая все с подаренного Сугуру полотна. Оку-но-камо выглядел моложаво, об этом говорило его телосложение и черный цвет длинных волос. На картине он был изображен подростком в маске демона, которая в свою очередь наводила художников на неприятные мысли. Демон? Почему он носит маску демона? В честь победы над ним? Что скажут люди, когда в храме божества повесят картину, на которой изображен демон? Купец не мог дать ответы на такие вопросы, но приказа не отменял, дальше говорил рисовать так, как есть. Уж Великий Многоликий сам решит, когда ему нужно будет открыть свое лицо, чтобы показаться народу, который в него верит. Люди, которые делали каменное изваяние для главного храма «Огненных Ликорисов», всегда были под строгим наблюдением купца, что проверял каждую детальку, желая выбиться из всех прихожан столь щедрым подношением в виде статуи. Старик радовался, когда смог заходить в роскошные залы, возжигая палочки благовоний в честь своего божества, надеясь, что тот сидит на постаменте, взирая на него с одобрением в глазах. Вот бы хоть раз взглянуть на мужчину, когда тот спуститься с небес, чтобы одарить его своим благословением, пророча несколько лет счастливой жизни, а может быть и героическую смерть, которую занесут в учебники для детишек. Только по прошествии еще полугода старик вновь смог увидеть мальчишку, лицо которого уже практически стерлось из памяти, оставляя за собой лишь замыленные воспоминания о том, как он жил с ним, в ожидании какого-нибудь странствующего торговца, который сможет довезти его до Токио. Юноша странно повзрослел, выглядел не таким маленьким, но и нельзя было сказать, что он все еще ребенок. Это был относительно высокий парень, на вид ему лет 15 или 16, с губ не сходила лучезарная улыбка, голос стал значительно ниже, сломался, но все тот же невинный взгляд карих глаз, с редким янтарным отливом, полностью убеждал купца в том, что это именно тот мальчишка. Он кивал на слова о том, что просто позабыл как выглядел ребенок, что за год ничего особенно не поменялось, лишь подрос слегка, соглашался и не спорил. Стар ведь уже, память наверняка подводит, ничего с этим не поделать, видимо, все было именно так, как говорит малец. Парнишка благодарил старика за храмы, отбивая ему земные поклоны, с восторгом смотрел на толпы людей, что поклонялись божеству, которое так сильно нахваливали богачи, мол, желания исполняет все без разбору, а талисманы притягивают удачу и богатства, а если освятить талисман в главном храме, возле императорского дворца, то можно отхватить кусок побольше! Гето рассказывал о том, что ему передавала Мизэки, которая пропадала на несколько дней или недель, чтобы помочь своему Господину разгрести тот завал просьб и молитв, которые появились с момента, как мальчишка попросил о помощи, а старик довольно улыбался, расхваливая не только Мизэки с Оку-но-камо, но и Сугуру, что помог божеству наконец обрести благодарных последователей, что ходили в храмы практически каждый день, вознося ему благодарности за кров. Молва о божестве с ликом демона разошлась по городам, в каждом стояло по несколько храмов, даже в небольших деревеньках один храм щедрого божества точно был, ведь каждый желал испытать на себе благословение. У старых богов совсем нет времени на смертных, они уже практически ничем не помогают, а этот «новичок» одаривал каждого второго, оставляя за собой лишь одну просьбу: «не несите в мир разрушение и удача повернется к вам». Как бы это слащаво не звучало, но ему верили, ставили спектакли, придумывали пьесы о его подвигах, восхваляли, да даже если и слышали где-то, что он — отродье Низшего мира, то или игнорировали, или восклицали, что даже если он и демон, то все равно делает больше божеств, неся в Средний мир только божественный белый свет, проливая его на тех, чья жизнь не удалась, пока божества Высшего мира наблюдают за тем, как погибает их народ, даже не собираясь ему помочь. Да кому нужны такие боги? Уж лучше обивать пороги храма демона, чем тратить деньги на благовония для бездельников! Сколько лет подряд люди поклонялись такому, как Сугуру? Даже после всех слухов, даже после того, как шаманы, пересекающие порог главного храма, чувствовали сильную черную ауру, подтверждая, что это «божество» в самом деле зловредный демон. Наверное, около пяти десятков лет храмы «Огненных Ликорисов» ставили практически по всей Японии, даже когда пришел новый император, который, кажется, по-прежнему был приверженцем богов Высших небес. Он не отдавал приказов, которые запретили бы ставить на территории империи храмы для поклонения Многоликому, но внимательно следил за тем, чтобы никто не увлекался его частыми призывами. Разве небеса не разгневаются, если прознают, что Средний мир, смертные люди, живущие в нем, предали их и променяли на кого-то демоненка, которого видели лишь единицы, да и в основном все опирались только на вид нескольких божественных статуй, что стояли только в некоторых храмах, где было больше всего прихожан, где больше оставляли в дар храму, чтобы поставить его статую. Каждый говорил, что чувствовал, как после молитв по телу проходились мурашки, как внутри все сжималось, а затылок будто бы сверлили взглядом. И многие верили в то, что Оку-но-камо наблюдает за теми, кто приходит отбивать ему поклоны, загадывая желания или молясь о чем-нибудь, мол, смотрел за тем, кто усерднее старался. Те, кто сможет получить расположение демона быстрее всех — получат и исполнение их молитв. Большинство придерживалось похожего мнения и только единицы говорили, что это бред и даже такой демон, как Оку-но-камо, не будет заниматься подобным. Что же думал об этом сам Многоликий? Если говорить честно, то у него за эти десятки лет вовсе перестало хватать свободного времени, чтобы являться к людям и наблюдать за ними, запоминать в лицо каждого, кто попросит у него что-нибудь. Он работал в поте лица, прося своих маленьких помощников выполнить какие-то просьбы за него, времени на каждого прихожанина катастрофически не хватало! Со временем, конечно, работа храмов нормализовалась, в мир смертных юноша смог спускаться чаще, а ёкаи все чаще помогали людям от лица их божества. Небеса еще ни разу не гневались на то, как все вывернулось, лишь иногда в главных храм, коим его выбрал Многоликий, заявлялись магические существа, посланники выходцев из Высшего мира, что передавали краткие сообщения владык. Ничего особенного демон никогда не слышал, лишь мелкие просьбы покинуть «их территорию», ибо благовония в их храмах все чаще гаснут, прихожане покидают уже родные стены, избрав своим домом храм нечистого, который обещал им золотые горы! Гето не ответил ни на одно из этих писем, каждый раз отправлял лишь пустой лист, который наспех вкладывал в конверт и ставил свои инициалы, передавая то-ли животным, то-ли людям. В какой-то момент ему наскучила и постоянная работа с бумажками в своем храме, и угрозы от его коллег, а потому он решил оставить за главных своих ёкаев и временно перебраться в тело смертного. Он ведь не просто так Многоликий. Чтобы казаться людям смертным и не вызывать подозрений — нужна личина. Ее можно сделать самостоятельно, а можно скитаться по улицам в поискал практически мертвого тела, которое можно занять. Почему-то люди всегда считали, что демоны занимают тела тех, кто находится при смерти, кто к ней близок, но не болен или тех, кто совсем недавно скончался. Настолько недавно, что теплый еще. Однако Сугуру всегда таким брезговал, потому просто спускался в мир людей, чтобы взглянуть на «нынешнюю моду», наблюдал за тем, как разодеты мужчины и женщины и менял обличия по дороге, пока его никто не видел, старался выбрать лучшее. Как правило он всегда оставался недоволен тем, что имеет, потому самостоятельно додумывал детали, менял цвет волос, чтобы казаться особенным, голос и телосложение, но в этот раз решил сделать совсем иначе. Спрыгнув с божественного постамента молодой человек первым делом уделил внимание тому, в чем ходят монахи и прихожане, выбрал себе род занятий, чтобы не покидать своей обители, а позже уже взялся за меньшее, за внешность. Здесь ничего трудного не было, юноша решил взять свой истинный облик, но открыть лицо. Его никто не видел, разве что тот купец, но он скончался лет сорок пять тому назад, практически на руках мальчишки, который его спас. Перед служителями предстал моложавый парень, который гордо заявил о том, что будет убираться в храме за половину плошки риса и жилье, его можно положить даже на пол, и того достаточно будет, а спорить-то никто и не стал. Рабочие руки в таких местах всегда нужны, особенно, когда это молодой парнишка, что работает качественно и быстро. Он может сделать куда больше больных стариков, которые еле на ногах держатся. Да и всем сейчас работа нужна, времена такие, что уж поделаешь, а если не здесь, то где ж он ее найдет? Его потолок — мытье посуды в каких-нибудь забегаловках за гроши! Мальчишка жил прямо в храме, от того на работе всегда во время был, убирался на совесть, лишь изредка странно себя вел, говорил сам с собой, делал вид, что решает какие-то важные дела, да и хмурился так озлобленно, будто бы и не выдумывает вовсе. Многие говорили служителям о том, что местный уборщик их слегка пугает, уж больно он болтливый и несдержанный в святом месте, но сколько ему не говори — все не по чем, делал так, как вздумается. Продолжал прихожан пугать, пока его не забрали в другое место. В один из дней храм посетил император. Впервые за долгое время, что храм стоял у ворот императорского дома, кто-то из их семьи посетил это место. Обычно туда никто и не заходил вовсе, только аристократы первого, второго рангов и ниже, но чтобы после смерти старого императора кто-то из семьи нового отворил двери храма, такого еще не было! Конечно все прихожане сразу же покинули это место по просьбам монахов, что услужливо бросались в ноги императора, но вот один из работников, понравился мужчине больше всего. Парнишка настолько увлекся натиранием позолоченной чаши для благовоний, что даже не заметил, как храм опустел и только тяжелые шаги по мраморной плитке сопровождали тишину, в которой слышно было, как мальчонка шкрябает чашу от присохшего пепла. Весь измазанный в грязи, мокрый от пота, в старой и дырявой одежде. Глупо получилось, в таком виде, чертыхаясь себе под нос, встретить императора, отбивая ему поклоны на коленях за свой нелепый вид, но тот лишь посмеялся по-доброму, похлопал парня по плечу и спросил, что он делает тут. Молодой, должен ведь сейчас на улице гонять, да дурачиться, а он сидит в храме и убирается, пока натирая краем собственной одежды предметы до блеска пачкается сам. Разговор их в двух словах уложить нельзя, да и не было там чего-то особенно важного, но уж очень императору приглянулся мальчишка, что он захотел его к себе во дворец. Сказал, что придворных там полно, но лишними рабочие руки не будут, да и платить ему будут хорошо, семью обеспечить сможет. Дали ему три дня на раздумья, а он и часа не продумал, проще говоря, сразу согласился, падая в ноги императора и обцеловывая подошву его обуви. Великий Оку-но-камо никогда бы не стал радоваться тому, что смертный император внезапно пригласил его придворным во дворец, тем более драить конюшни, а вот Сугуру Гето, молодой юноша без семьи и друзей, был безмерно счастлив попасть в место, где живут «избранные». Он наконец мог взглянуть на тех, кого окружает мощная аура Сына Небес, а также взглянуть вживую на императрицу и их маленького сына, о котором он столько лет слушал лишь слухи. Мол, ребенок особенный не только потому, что он наследный принц, но к тому же и внешность имел необычную. А там уж кто знает, принесет эта внешность ему что-то хорошее в жизни или будет предзнаменованием ужасного ее продолжения? Думать об этом в императорской семье, само собой, никто не хотел, тема подобная была табуирована и среди слуг, а за малышом следили только евнухи и изредка придворные дамы императрицы. Парнишка, как и все остальные мужчины и юноши, проходил некий отбор, но у него были собственные привилегии — он в любом случае остался бы во дворце, но при подобном осмотре его могли поставить и повыше, чем просто уборщика. Но как бы он не старался проявиться, все равно его не взяли даже евнухом, пусть это работа и незавидная. Не каждый мужчина грезит тем, чтобы лишиться своего достоинства, можно сказать, что его судьба оберегла от подобной пытки. Узнай кто, что он — демон, а внешность — созданная личина, то вряд ли бы были согласны и дальше поклоняться ему. Кому же нужен защитник без своего достоинства, мужской силы, о которой всегда могли тихо перешептываться. Сугуру никогда подобные разговоры не нравились, но все-таки от фантазий в своей голове пах болезненно заныл, а сердце сжалось. Стало на мгновенье спокойнее, что ему не придется носить неудобную обувь и проходить болезненную операцию ради временного развлечения. Уж лучше убирать лошадиное дерьмо, чем потом мучиться! Вообще его поставили в конюшню, чтобы избежать контакта с девушками и, о, Будда, отношений с ними! Придворные дамы — невинные цветы, чьих губ не должны коснуться грязные лапы неотёсанного мужчины, тем более того, который не в евнухах. Евнухи сталкивались с дамами куда чаще, жили не так далеко друг от друга, а потому кастрация всем казалась правильным решением с самых давних времен, а императорская семья не считала нужным пресекать это правило. Сугуру комфортно себя чувствовал и с животиной, довольно улыбался и что-то мычал себе под нос, кажется, имитируя когда-то услышанные на улицах песни. Ему нравилось, что он пересекается с малым количеством людей, его не так часто беспокоят и только приходят проверять проделанную работу, да и кормят. Просто прелестно, о чем еще можно мечтать! В конюшнях он сидел не сутками напролет, скитался где-то рядом, но не заходил на женскую половину двора, лишь время от времени улыбаясь девушкам, что быстро пробегали мимо или передавали поручения императрицы евнухам. Будто бы разговоры с полноценным мужчиной — греховно, они бегали от него, как от огня, кажется, прекрасно понимая, что юноша отлично бы подошел на должность моложавого младшего евнуха, который по пятам ходил бы за старшими, изучая мелкие детали управления дворцом, но раз он не там, то значит, что и о его «чистоте» можно даже не задумываться. Мало ли, что в голове у этого парня, раз он каждый раз так долго пялится на них и пытается поздороваться. Жуть! Представить страшно, на какие ухищрения он готов пойти, чтобы насладиться женщиной во дворце, а не в спешке покидать его стены. Подобная позиция людей немного напрягала молодого человека, но он никогда ничего не говорил. Слухи все равно волшебным образом не исчезнут, а потому придется терпеть. Злые языки будут везде и всегда, некоторая дворцовая прислуга чем-то похожа на тех, кто искренне не любит и не верит в Оку-но-камо, который вроде как многим помог, но люди все равно зачастую считает это чем-то незначительным. За столько лет, сколько он уже служит народу как демон в шкуре божества, как-то привычно стало не обращать внимание на подобные выступы, только если это, конечно, не выражается яро. Некоторые жгли его амулеты на главной площади, а во дворце на него тыкали пальцем и перешептывались, не скрывая косых взглядов. Привычно, но не очень приятно. В подобных коллективах всегда есть разногласия, да так везде, но Гето никогда не думал, что его половая жизнь станет обсуждаемой темой. Почему таким никто не промышлял в адрес самураев, которые не были лишены мужской силы, — огромный вопрос, который парень никогда не смел задавать, посчитав, что это будет странно и неуважительно. Подобное уже даже и на маленький возраст не спишешь, мол, глупый и неопытный, пока манерам не обучен. Вариант с «уборщиком конюшен», которому дальше деревенского говора ничего не светит, тоже был провальным, ибо многие оценили, что мальчишка многое знает, может блеснуть своим расширенным кругозором и никого не обделить ответами на вопросы, а значит и о манерах он знает. Везде его понимают неправильно! Уже через несколько месяцев идея с подобной подработкой во дворце ему начинает казаться провальной, ибо фокус внимания всегда на нем, даже когда принц начал выбегать во двор, все все равно успевали следить и за мальчишкой, и за тем, что делает парень. Само собой, юное дарование в лице Сатору никогда не пускали в ту часть территории дворца, где работал юноша, даже если евнухи гуляли вместе с мальчиком, попутно читая ему какие-то отрывки из японской литературы, стараясь привить ему все возможные знания и верные взгляды, включая эстетичность женского и мужского тел. Маленькому ребенку незачем знать о чем говорят взрослые мужчины, он тем более не должен знать, почему «худые тетеньки» ценятся куда больше, почему мужчина обязательно должен иметь кубики на торсе, если ему, конечно же, до сорока лет. До пятидесяти доживали многие, но у мужчин подобного возраста уже давно не пахнет красивым телом, потому принца всегда учили следить за собой. Даже если он невинное дитя, которому присуща небольшая детская пухлость, ему все равно давали еды меньше, по указу его матушки, чтобы тот сбросил вес, и чтобы его не стыдно было вывести в город. Сугуру осуждал эту часть людского бытия, все искали стандарты, которые были заранее оговорены несколько сотен лет назад. Он не любил наблюдать за тем, как мальчонка выбегал на улицу, крича, что не хочет заниматься, пока не поест, а в спину ему все время кричали, что он обязан сесть за прописи, если хочет увидеть хотя бы крошку жалкой булки. Несколько раз парень решался покинуть свое «место обитания», чтобы защитить дитя, но к моменту, пока он решался, проблема уже уходила, потому что с мальчиком вышли на компромисс, уговаривая его сесть за работу только какими-нибудь сладкими обещаниями, которые он получал через раз. Служанки, со временем, перестали реагировать на парня, как на последнего извращенца, теперь здоровались и мягко улыбались в ответ, стараясь окружить его хоть какой-то теплотой. Видимо, смекнув, что он не общается ни с кем, кроме некоторых евнухов и самураев, им стало его жаль, а потому решили смягчиться в отношении его. Девушки, что приносили еду, втягивали Гето в небольшие диалоги, посвящали во дворцовые сплетни, которые не выходят за деревянные стены, с интересом слушали его мнение и, кажется, наконец растаяли, когда поняли, что мальчишке не особо и интересен половой акт с каждой встречной, а дворец для него не больше, чем работа и, вроде как, дом. Не так часто он высказывался насчет того, как чувствует себя в этих стенах, но всегда говорил, что это куда лучше, чем холодный пол у ног позолоченной статуи Оку-но-камо, который лишь раз откликнулся на его мольбу. Из сплетен возможно узнать многое, чем юноша и пользовался, из раза в раз подчеркивая для себя какие-то моменты в поведении старших чинов. К императору ходили не многие, потому о его манере общения Сугуру практически ничего не знал, помнил только момент, когда тот заявился в храм и как с ним разговаривал, больше ничего от него и не слышал. Видел единожды, как тот седлает коня, не более. Многие говорили темноволосому, что у него точно есть какие-то задатки, которые можно развить в полноценные таланты, ведь с их помощью он многого добьется и, может быть, когда-нибудь сместит одного из министров, но он лишь отмахивался, неловко посмеиваясь. Вести за собой толпу — неподъемная ноша, с которой не каждый способен справиться, а он, время от времени сбегая из дворца, чтобы навестить бедных ёкаев, пытался успевать со всем. Если бы позже парень поднялся до министра, то уже вряд ли смог бы отдаваться двум делам одинаково, а к работе во дворце относиться поверхностно, практически как к развлечению. Временному и забавному. Однако, в один момент все-таки случилось то, чего хотелось меньше всего. —Ваше Высочество наследный принц, постойте же! —Евнух, явно уставший от игры в догонялки, остановился и, тяжело дыша, схватился за сердце. —Хватит упрямиться, Его Величество просил Вас заниматься усерднее! Вы — наследник престола, как-никак, должны быть начитаны и грамотны. С каких пор Вас снова только на игры и тянет, Вы ведь уже не маленький мальчик! —Эту триаду за год Гето услышал множество раз, но никогда не вмешивался, наблюдая за тем, как обернется подобный разговор в этот раз. Юноша всегда выкидывал что-то новое, оставляя старшего евнуха обессиленно охать и хвататься за голову, в очередной раз задумываясь о том, что делать с этим бессовестным мальчишкой. —Давайте же, пойдемте! Вам обязательно нужно сейчас прочитать это произведение, чтобы потом рассказать императору, он жаждет узреть к чему привели наши занятия за последние несколько месяцев! —Не пойду! —Мальчишка забегает на мост, поворачиваясь лицом к евнуху и оттягивая вниз кожу под глазом, демонстративно высунув розовый язык в знак протеста. Слыша недовольное цоканье мужчины, принц принял другую позу: встал к нему боком, надув щеки, сведя выбеленные брови к переносице и скрещивая руки на груди. —И почему я должен заниматься этим ежедневно, так еще и сутки напролет! Я только успеваю есть и ходить в туалет, и то, по расписанию! Я хочу отдохнуть, а не забивать голову бесполезными стишками, которые потом забуду! Кто, в здравом уме, вообще этим занимается? Бредни! —Фыркает юноша и слегка поворачивает голову в сторону евнуха, который, отдышавшись наконец, поднялся на мост к наследнику, скрестив руки за спиной, слегка к нему наклоняясь. —Это важно для Вашего саморазвития, Ваше Высочество. Люди надеются на Вас и на то, что Вы станете хорошим правителем. Для этого нужно много учиться, чтобы потом выбирать правильных союзников и уметь блеснуть умом в компании прекрасных женщин, которые Вас будут окружать. Ну разве это не прелестно? Сами посудите… —Прямо ему в глаза впивается взгляд угрюмого мальчишки, который капризно топает ногой и отворачивается, продолжая капризничать. —Нет! Да и к чему мне компания каких-то женщин? Матушка все равно изберет мне невестку сама, а если у той будет девочка — выберет другую. Для них будет достаточно глупой шутки, они уже сами захотят обвить мою шею своими руками и душить в объятьях любви. —Фыркает он и тяжело вздыхает. Для своего возраста Сатору Годжо был достаточно умным мальчиком, соображал практически как тот, кто старше его года на три или четыре, пусть и был слегка (может быть в своей голове Многоликий старался оправдать парня, потому что видел, как ему тяжело в подобном окружении, а потому сглаживал углы, не желая признавать, что ребенок был избалованным до ужаса) взбалмошный. Его ведь тоже можно понять! Дети в обычных семьях в этом возрасте знают не так много, как он, больше проводят времени с друзьями, а у принца из друзей только старые книги, которые он ненавидел всей душой. Мальчишка горбится и опирается локтями на широкую красную балку, являющуюся верхним слоем ограждения, скучающе смотря куда-то в сторону. —И в город не выйти, и в тишине не поспать. Вечно ты жужжишь над ухом, как муха надоедливая. —Ваше Высочество! Имейте уважение! —Восклицает мужчина и раздраженно растирает точку между бровями. —Учеба — важное занятие, без которого никуда нельзя будет. Не многим вообще выдается возможность учиться, поэтому, будьте так добры, пойдемте обратно! Вам предстоит со многим разобраться, и нам стоит поспешить, если Вы не хотите дополнительных занятий! —Отстаньте от ребенка, Старший евнух. —Недовольно тянет парень, восходящий на мост. Он прячет ладони за спиной, медленно поднимаясь на середину моста, подходя ближе к наследному принцу. —Ему нужен отдых. Посмотрите, какой он бледный. Это ведь не норма, ему нужен свежий воздух, да побольше. —Он слегка склоняется к юноше, мягко улыбаясь и заглядывая в голубые глаза. Бездонные, спокойные, словно морская гладь у чистого берега. В них хочется утонуть, но эти глаза вызывают странное смятение, словно при едином взгляде в них захлестывает волной, тянет на дно, обещая безвозвратно погубить. Мальчишка оценивающе смотрит на стоящего перед ним, выглядя совершенно не настроенным на еще одного собеседника в их разговоре, пусть тот и заступается за него. Все равно он остается лишним и мешающим. Однако уголки его губ приподнимаются, а плечи заметно расслабляются, руки он наконец выпрямляет, протянув одну из ладоней старшему. Тот, почему-то не ответив на рукопожатие, склоняется в поясном поклоне, после чего выпрямляется и здоровается как подобает. —Я рад познакомиться с Вами, Ваше Высочество. —Ага. Я тоже. Не кланяйся мне больше, мне это не нравится. —Цокает мальчишка и нагло хватается за крупную ладонь, сжимая ее, чтобы парню было понятнее, что делать в следующий раз. —Кто ты такой? —Ах, прошу прощения, я не представился. —Вежливо улыбается темноволосый, смотря в голубые глаза, уделяя внимание каждой белой ресничке. Он слегка жмет беловолосому руку и отпускает сразу же, игнорируя присутствие раздраженного евнуха. —Я Сугуру Гето. Должность у меня незавидная, я в основном в конюшнях, потому мы с Вами видимся с глазу на глаз впервые за год. Я рад, что это наконец случилось. Прошу прощения за свою дерзость. —Все в порядке! Я зла не держу, спасибо, что спас меня от лекции. —Смерив евнуха недовольным взглядом Годжо тихо хмыкнул, слегка щурясь. —В конюшнях, значит. Хочу прокатиться на лошади! —Ваше Высочество, ни в коем случае, император будет… —Евнуха обрывают посреди предложения, выставив перед его лицом ладонь. Мальчишка показательно зевает и, произнеся свое обыденное «мне все равно», хватает нового знакомого за рукав. Он даже не спрашивает у него разрешения, не надеется на его милость. Это прямой приказ. Раз Его Высочество хочет прокатиться, то так и будет. Гето даже не смеет спорить, лишь слабо кивает и пропускает молодого человека вперед, идя вслед за ним, мельком успев подмигнуть краснеющему от злости мужчине. У всего будут последствия, как и у подобной выходки Сугуру, но он уверен, что не сделал ничего плохого. А даже если император соберется его с позором выгнать за непослушание, то пускай! Терять ему тут нечего, жизнь уж на этом точно не оборвется, а значит и волноваться-то особо не о чем. Найти себе развлечение можно будет всегда, а также его ждут дела с крупными желаниями его прихожан. Все-таки его там жутко ждут. Так что, будь то изгнание из дворца или что-либо еще, он всегда найдет, чем еще занять свою скучающую на работе голову. Обычно о скуке, конечно же, думать некогда, но иногда все-таки приходится. Когда все мелкие дела розданы, а большие завершены, то все, что остается — наблюдать за тем, как прогорает благовоние. Сатору был благодарен парню за то, что тот провел с ним несколько часов и смог спасти его от занудных занятий. Если бы не он, то принц точно сейчас спал бы лицом в тетради, пачкая чернилами чистые листы, за что точно бы начал ругаться его преподаватель. Конечно же мальчишка позабыл о том, что евнух остался в явно расстроенных чувствах, а значит, мог пойти к императору и выложить ему все, слишком уж он увлекся катанием на лошади, звонко смеясь. Вспомнить его об этом заставили. Пока он слезал с лошади, держась за плечи молодого человека, путаясь пальцами в мягких волосах, в конюшню зашел советник отца, сведя брови на переносице. Лишь одна фраза заставила обоих переглянуться и, раздосадовано вздохнув, сдвинуться с места, оставив в покое животных. Император, прознав о том, что сын сбежал с занятий с помощью одного из слуг, явно был огорчен и раздражен, иначе он бы точно не стал посылать своего советника, чтобы тот сообщил, что их обоих ждут в тронном зале император и императрица. Если отчитают обоих, то Годжо должно быть не так печально, да и всю вину на себя должен взять Гето, это он ведь отвлек ребенка от важных дел, а значит и ему получать наказание. Но что, если дела обстоят совершенно иначе?