Многоликий.

Сугуру отчётливо помнит разговор с императрицей в присутствии Киори и их придворных дам. Несмотря на то, что Сато еще не обручилась с Сатору, ибо он ещё не определился со своей невестой, старшей уже была воспринята как невестка и самый близкий человек на женской половине дворца; выдала ей придворную даму, а не простую служанку и уже разрешила ей участвовать в принятии важных решений, которые касаются двора. Гето прекрасно знает, что это нарушение всего дозволенного, но перечить не имеет права — его и без того понизили, пусть тихо, этого не разглашали, но каждый прекрасно понимает, что свой высокий пост парень больше не вернёт, пока жива императрица. Так и переговариваются: «Её Светлость, да сохранит ее Будда и даст долгих лет жизни, никогда не позволит Гето вернуться на его прежний пост. Уж кого-кого, но его она ненавидит более всех». Никому неизвестна причина этой ненависти, но каждый её прекрасно видит и чувствует напряжение между ними, когда те пересекаются во дворце. — Тебе нужно уехать. — Её Величество делает глоток горячего чая из своей чаши, сидя за столом на одной из новеньких заморских подушечек. Как бы ни старался покойный муж приучить ее пить чай сидя на стуле — у него так и не вышло. — На неделю. А в лучшем случае, на месяц. — Месяц? — сидевший на коленях перед императрицей воин, склонивший голову к полу, резко выпрямляется, с округлёнными глазами смотря на женщину. — Но, Госпожа, это слишком много! Я не имею права оставлять Его Высочество на такой долгий срок одного во дворце! — Ты дал ему достаточно, чтобы оставить. Это будет пробный экзамен для него. На то, как он усвоил твои уроки. Тем более нам предстоит коронация и свадьба. Я не хочу, чтобы он отвлекался на бесполезные занятия с тобой. —Она поправляет подол своего одеяния и приподнимает голову вверх, смотря на подчинённого своего сына. Как бы ей не хотелось, но полноценно им распоряжаться она может только с позволения Сатору, никак иначе. А так как принц ушел в слишком глубокие размышления — приходится делать все своими методами. — А как же Его Высочество? Что он сказал? Мне нужно увидеться с ним, чтобы обсудить это. —Темноволосый слегка качает головой и сводит брови к переносице, стараясь осмыслить произнесённые ранее слова. — Он дал свое согласие. — подает голос молодая девушка, отвлекаясь от своей чашки и приподнимая уголки губ в мягкой улыбке. —Ты довольно много сделал для Его Превосходительства, поэтому он решил дать тебе месяц отдыха. Однако, если ты не хочешь уделить время себе, то мы будем не против отправить тебя в соседний город, чтобы купить некоторые снадобья. Знаешь ведь, что в Токио, пусть это и столица с множеством уникальных врачей, не всегда можно найти то, что нужно. Тем временем и посмотришь как обстановка в приближённых населённых пунктах, всёли устраивает местных людей. Это важно для нового правителя. — Сато слегка щурится, смотря на телохранителя, который, не смея перечить в присутствии Ее Светлости, молчит, только слегка скалясь при каждой еёфразе. Говорит девушка легко, совсем не смущаясь, потому что императрица одобрила любой предлог на ссылку слуги из дворца. — Это приказ принца, если ты этого ещё не понял. — В таком случае, почему он сам мне об это не сообщил? Я хочу слышать от него лично, что я во дворце не требуюсь! — мужчина слегка подается вперёд, но как только слышит недовольный кашель со стороны придворной дамы — возвращается на своё место, угрюмо склонив голову. — Он не хочет сейчас тебя видеть, поэтому и попросил меня, вместе с наложницей Сато, передать тебе эту новость. — Императрица слегка кивает и складывает руки на столе, будто прилежная ученица. Окидывая взглядом раздражённого воина, она тихо усмехнулась, на мгновение забыв о том, что должна держать лицо. — Ты его утомил своим присутствием. — заключает наложница, не дав Сугуру вставить и слова. Кажется, для него спокойное выражение лица и расслабленная манера говора звучали более, чем убедительно. На лице было потрясение и возможно даже горечь. Нельзя было заметить, что мужчина порывался разузнать что-то ещё, чтобы точно убедиться в правдивости сказанных девами слов. Возможно, он просто и не хотел узнавать. Что, если это правда так? Услышать от принца о своей ненужности будет больнее, чем от кого-то ещё. — Сугуру. Ты ведь знаешь, что совершил великий грех, когда коснулся Его Высочества? —продолжает девушка, вновь взяв в руки чашу и отпивая из неё. Она смотрит в небольшое фарфоровое изделие, легким круговым движением заставляя жидкость плескаться внутри, пытаясь остудить. — Я не понимаю о чем Вы говорите, Госпожа Сато. — гулко сглотнув, он поднимает голову, переводя взгляд на наложницу. Всем своим видом она показывает, что сейчас находится под полной защитой императрицы, на нее нельзя напасть, ей нельзя перечить, она сейчас выше его. Будто бы любимый питомец своей хозяйки, она крутит своим лисьим хвостом прямо перед лицом и за него нельзя ухватиться. — Я о гордении, которую ты оставил ему ночью. А ещё о твоих с ним связях. — девица вновь мягко улыбается и переводит взгляд на императрицу, которая со скучающим видом рассматривала рукава своего одеяния. Значит, уже всёзнает. — Ты нарушил не только духовные правила, Гето. Ты нарушил закон. — Что? Что за бред Вы. — Бред? — вмешивается женщина и вскидывает брови. Губы её кривятся в отвращении и недовольстве, во взгляде читается только пылкая ненависть. Кажется, вся её скука улетучилась сразу же, стоило самураю возразить. — Ты посмел притронуться к моему сыну. Думаешь, нам это неизвестно? Мы обо всём знали. И сейчас, если ты хочешь хоть немного быть близок принцу, ты должен уехать. — Подождите. Постойте, Ваша Светлость, я. — Я не хочу от тебя слышать ни единого слова. Ты смел тронуть моего сына своими грязными руками. Запятнать его непорочное имя. Грязный ублюдок. Да я тебя видеть не желаю. Он должен был полностью быть отдан своим наложницам, а ты посмел касаться его своими губами. Да мне вслух это говорить омерзительно! — повышает голос императрица и ударяет ладонью по деревянной поверхности. — Что такое? Ты наивно полагал, что это взаимно? Свои грехи держи при себе! Бедный Сатору позволял тебе делать это с собой только из-за того, что ты был верен ему долгое время! Поверить не могу, что ты посмел воспользоваться им! Ты виновен в том, что теперь он напрочь отказывается от первой брачной ночи с Сато! Ему противно видеть женское тело. Юноше в таком возрасте наоборот оно должно быть интересно, а ты сломал его! — подхватив со стола чашу, женщина расплескала кипяток, рывком опрокинув его в сторону самурая, вслед за жидкостью отправляя и дорогой фарфор. Хрупкое изделие разбивается в трех сантиметрах от колен мужчины, скользя по деревянным половицам к нему. —Ещё и смеешь пприпиратьс. Я видеть тебя здесь не желаю! Проваливай, Гето. — Подождите, это какая-то ошибка! Кто Вам сказал такую глупость, я только. — Пошел вон! — срывая голос кричит женщина, снова ударяя обеими ладонями по столу и слегка приподнимаясь. Она краснеет от гнева, в то время как Сато, прикрываясь рукавом, явно не скрывает улыбки. Придворная дама, все это время стоявшая рядом со своей Госпожой подходит к гостю, шепчет на ухо «прошу, пройдёмте со мной», стараясь быть как можно более ласковой, но даже у неё на лице сейчас можно узреть нескрываемое отвращение от самурая.Кареглазый поднимается с пола и слабо кланяется, украдкой взглянув на сидящую за небольшим столиком наложницу, после чего спешно удаляется из покоев императрицы. Они не могли узнать всё так просто, ведь с принцем был уговор. Да и к тому же, блондин сам признался первым, что он был недоволен малейшей связью между придворной Чон и Гето, говорил, что желает быть только его, да и чтобы Сугуру никуда не смел смотреть кроме как в его сторону. Будь это ложью — раскусить принца было бы довольно легко, но больше никто и не мог знать об их связях. Значит, принц рассказал всё сам? Но зачем? Неужели в самом деле наигрался? В груди что-то закололо, как-то неестественно, словно личина обрела человеческие слабости. Неужто от обиды? В руках Сатору сейчас находится самая главная драгоценность демона, с помощью которой его можно ввести в безумие, а там и до смерти рукой подать. Неужели мальчишка изначально обо всём догадывался и просто хотел обзавестись оружием, но никак не отвечать на чувства, которые раскрылись ему в призрачном поле ликорисов? Ему ничего не остается, кроме как пойти и выведать все у самого Годжо, лишь бы тот позволил хотя бы зайти к нему. На пути не встречается ни одного евнуха, у которого можно было бы спросить о том, где сейчас наследный принц, но ноги сами ведут его в покои юноши. Быть может он совсем не там, ушёл на тренировку с кем-то другим или что ещё, может занят и готовится к коронации. Но демону просто нужно хотя бы увидеть его в последний раз, начать с его спальни было бы самым логичным выходом. Оку-но-камо быстрым шагом проходит к теперь уже императорским покоям и оглядывается: вокруг ни души. Его Высочество капризен, так что мог всех отозвать, но в любом случае оставил бы хотя бы старшего евнуха, который постоянно за ним приглядывает. Мужчина раздвигает легкие двери и проходит внутрь, уже открывая рот, чтобы произнести заветный вопрос, но вовремя подмечает, что в спальне никого. Значит он ошибся, а следующим местом по нынешнему распорядку дня принца должен быть тронный зал, где и будет проходить вторая часть коронации. Точнее, застолье в честь Его Превосходительства. Темные пряди выбиваются из пучка, ладони сжимаются в кулаки, а смятение внутри становится лишь сильнее. Становится неприятно лишь от мысли об обмане. Сейчас, если принц и правда носит нефритовое кольцо с собой, главной задачей будет забрать его, если опасения будут подтверждены. Эти две женщины с великим удовольствием могли и солгать, лишь бы выдворить самурая из дворца, но никто из приближенных принца, как и сам Годжо, не станет врать Гето. По крайней мере с этой мыслью Сугуру спешил к тронному залу, в голове прокручивая все возможные варианты событий, добрая часть из которых заканчивались не совсем хорошо. — Ваше Высочество! — заприметив принца еще на улице, когда тот, стараясь держать невозмутимый вид и правильное положение корпуса, двигался к тронному залу по высокой лестнице. Он остановит занятие ради своего дорогого наставника, любимого самурая и преданного друга. — Ваше Высочество! — окрикивает вновь, но блондин даже не моргает, смотря прямо. Идущий подле него «преподаватель» кажется отдает евнухам приказ, судя по тому, как эти мелкие мошки, на коих они были похожи издалека, быстро зашевелились и начали увеличиваться в размерах. Демон и сам не прекращал идти вперед, можно сказать, что он даже ускорился и практически перешел на бег, чувствуя, как уголки губ ползут наверх. Наверное, ему скажут подождать пару минут, чтобы дать младшему отойти от роли и построить нормальный диалог, а не как между правителем и подчиненным. — Гето, уходите. — первое, что произносит один из евнухов. Звучит холодно, словно осколком стекла ведут по грудине. — Сейчас не время для разговоров. — Но это срочно! Займёт всего пару минут. — мужчина чувствует себя совсем мальчишкой, потому что огибает евнухов и идет вверх по ступеням вслед за принцем, снова выкрикивая его титул, в надежде, что тот обернётся. Однако реакции совсем никакой не видит. — Гето, — теперь уже окрикивают его, хватают за запястье, чтобы не шёл дальше, от этого самурай оборачивается. Янтарная радужка переливаются на свету, завораживая своим видом, потому что в душе еще теплится надежда на то, что все сказанное императрицей — сплошная ложь. —Наследный принц не желает Вас видеть. — и вдруг вокруг все меркнет, как и меркнут счастливые огоньки в глазах телохранителя. Кажется, словно вот-вот над столицей нависнут тучи, вид молодого человека напоминал вид шамана перед грозой: хмурое выражение лица, померкший взгляд, осанка слегка искривляется, а уголки губ опускаются вниз. — Тогда почему он не скажет мне это лично? — холодный, словно сталь, голос заставляет евнухов переглянуться и покачать головами. — Сказал, что видеть не желает и принять не сможет. Мы не можем пустить, иначе нам пустят голову с плеч. — почти в один голос заговорили мужчины, словно текст до этого зубрили на случай, если спросят. — Мне лишить Вас головы сейчас? Вместо Его Высочества? — ладонь скользит по поясу к рукояти катаны, спрятанной в ножны, а брови съезжают к переносице. —Пустите руку. — он оголяет лезвие всего на пару сун, когда его руку высвобождают из плена и позволяют проследовать за принцем. Самурай будто взлетает по лестнице, с каждой ступенью наращивая темп движения, почти хватает принца за руку, но лишь на секунду медлит, когда тот переступает порог тронного зала и оборачивается. В его глазах не читается ненависть, но и не видно былой радости. Голубая радужка такая же мерклая, словно те тучи, которые должны были настигнуть столицу — собрались в голубых глазах. Двери закрываются прямо перед ним, ведь новый наставник не желает, чтобы подготовке мешали, а Сугуру так и не успел даже рта открыть, стоя подле принца. В его глазах нет ни ненависти, ни счастья. Значит это безразличие. То, чего стоит бояться больше всего. Самое ужасное, что может испытать влюбленный человек — безразличие своего партнера. А если этот влюблённый — бессмертный, то он смело может ставить крест на себе и своей дальнейшей жизни. Гето не верит в то, что все оказалось правдой. Что все слова его возлюбленного пару дней назад — чистая ложь, что те поцелуи ему были отвратительны и их воспринимали как благодарность наставника за долгие годы рядом. Демон проводит кончиком языка по пересохшим губам и поворачивается спиной к двери, смотря вниз на сотни ступенек. В ушах, как выражаются смертные, будто забурлила кровь. Находиться во дворце с этими мыслями, которые роем заполняли голову, было просто невозможно. И лучшим лекарством всегда была бы смена обстановки, что-то новое на вкус или по ощущениям, а это значит, что желание двух дам придется исполнить. Спускаясь вниз, мужчина что-то бубнил себе под нос, кажется, стараясь привести себя в чувства, но выходило у него паршиво. Взгляд словно затуманен, а шел он медленно, почти спотыкаясь на ровном месте. Обычно, услышав голос наставника, Годжо моментально реагировал, а теперь даже при взгляде на него просто молчал. — Скажите императрице. —начинает молодой человек, спустившись вниз и остановившись в пол кэна от пары евнухов. — что я согласен на установленный срок отдыха, но первую его часть я проведу в другом городе, чтобы съездить за травами для лекарей.